Река Джима

В первый раз более легкие каноэ доказали свое преимущество, когда пришлось перетаскивать их посуху. Мультавии несла свои воды по многочисленным порогам через высокогорные луга, и каждый раз отряду приходилось разгружать лодки и волочь их в обход преград.

Кормящий Ворон возглавил эскорт, состоявший из его последователей, которые теперь, когда их лидер так прославился, ходили раздувшись от гордости. С ними отправился Водный Стебель, ибо только он мог переводить с лоора нуксрьес’р, и молодая женщина, по имени Кроличья Шкура, из племени эмрикиев. Ее взяли в плен во время прошлой войны, а теперь возвращали в качестве жеста доброй воли. Она знала и танга кру’тье арф, и мургаглайз, на котором говорили эмрикии.

— Как же сложно нам будет общаться с этими эмрикиями! — заметил Софвари. — Мы думаем на галактическом, уховертки переводят это на лоора нуксрьес’р, Водный Стебель переводит на танга кру’тье, а Шкура переводит на мургаглайз. С любого кролика мысли, попытавшегося проскользнуть через такие сети, наверняка сдерут шкуру.

Некоторые деревушки, мимо которых они проплывали, были брошены, и Мéарана вспомнила, что арфы спустились с предгорий, согнав медведей и прочие племена, кто там обитал. Арфистка сочла подобное большой несправедливостью по отношению к медведям, но Водный Стебель объяснил, что воины медведей раньше отняли те земли у воинов ворона, которые сейчас жили в долине дальше к востоку.

— Таков путь мира, — сказал он. — Однажды придут твои люди и прогонят даже могучих нуксрьес’ров.

— На это может уйти много времени, — ответила Мéарана.

Но Водный Стебель лишь покачал головой.

— В мое время, или во время моих детей, или детей моих детей — но они придут наверняка. Перед вашей мощью мы — ничто. А те, кто обладает силой, используют ее, если только их не останавливает страх.

Мéарана могла бы поспорить с этим, но в разговор вмешался Донован:

— Когда Ардри узнает, что из Конфедерации в Глушь ведет забытая дорога, сможет ли он оставаться в стороне? Что, если Конфедерация заново откроет дорогу? В конечном итоге вопрос будет состоять не в том, смогут ли эти люди продолжать убивать чужих детей и резать глотки путешественникам, а в том, кто станет ими править — Ардри или Названные.

По пути к исконным землям арф они протащили каноэ мимо множества порогов и водопадов, но поняли, почему ни один из них не обозначался хотя бы порядковым номером, только когда неделю спустя вышли к подножию Длинной Ноги. Водопад Длинной Ноги назывался Третьим водопадом, поскольку ничто на всей протяженности реки не могло сравниться с ним, кроме двух братьев ниже по течению. В отличие от Ревущего и Второго, Третий водопад не срывался прямо со скал. Горы здесь были более крутыми, но отвесные скалы появлялись уже под самой вершиной гряды. Длинная Нога катилась с полмили по склону, извиваясь, брызжа пеной и танцуя в своем русле, словно ребенок на водяной горке в парке развлечений, прежде чем влиться в Гриперзии внизу. Скалистые склоны были безжизненны, лишь на южной стороне чахлые деревца с трудом вырастали до уровня груди и тянулись ветвями к востоку.

— Это зачарованный лес, — боязливо сказал Теодорк, но Поули рассмеялся и обозвал его «псом с прерий».

Кормящий Ворон указал на пик:

— Эмрикии обитают там, где их никто не может потревожить. Они спускаются с гор только ради отмщения за то, что считают несправедливостью. Но никогда не захватывают земли тех людей, которых одолели, ибо они не только слабаки, но и трусы.

Мéарана уставилась на высокий склон горы и подумала, что они не слабаки и не трусы, а просто рассудительные люди. «Но иногда приходит время, — однажды сказала ей бан Бриджит, — когда граница между ними размывается». Странное дело, Мéарана не вспоминала о матери много дней, а теперь ее голос показался таким настоящим, что она едва не обернулась, ожидая увидеть ее рядом. Она глубоко вдохнула. Выдохнула. На вершине горы воздух станет еще более разреженным. Надо бы поберечь запасы листьев какао.

— Как мы туда поднимемся? — спросила она у Кормящего Ворон.

— Каноэ нам больше не потребуется, — ответил воин арф.

«Скажи что-то, чего я не знаю», — подумала Мéарана.

— Я спрашивала не о том, на чем мы доберемся до вершины, а как.

Мужчина неопределенно махнул рукой:

— Там есть тропа. Мы оставим вам йаамов.

Йаамы были странной породой волосатых ямалов, живущих в высокогорье. Они славились дурным нравом и часто плевались, но уверенно чувствовали себя на горных тропах. По Мультавии шел плот с двумя такими животными, и его прибытия ждали к утру.

«Выполнять условия соглашения — не любезность», — подумала она, но вслух сказала:

— Ваша безвозмездная щедрость известна повсеместно.

— И пусть Странная будет менее таинственной в вашем путешествии.

— Вы не идете с нами. — Из ее уст это прозвучало не как вопрос.