Река Джима

Она принялась колотить и толкать его, так что ему пришлось схватить ее за запястья.

— Зачем ругать меня за то, что лишь могло случиться? Если бы я сказал тебе, что изменилось бы?

— Д. 3. хочет знать, — сказал Донован, помахивая коммом, — нужно ли нас подобрать.

— Все проще, чем карабкаться на тот холм, — произнес Поули.

Мéарана отстранилась от Софвари.

— Передай ему, что не нужно, — отрезала она. — Завтра утром мы будем на вершине.

— Жрица в Дацитти, — напомнил Теодорк, — сказала, что бог придет на следующий день.

— Донован, скажи Д. 3., пусть корабль ищет приближающееся астрономическое тело. Астероид или нечто похожее.

Донован так и поступил, добавив:

— И, Д. 3., проводить «Одеяла и бусы» между тем телом и холмом не стоит.

Он отключился и убрал комм обратно в нагрудный карман.

— Как ты спрятал свой комм от арф? — спросила Мéарана.

Фудир ухмыльнулся губами Донована.

— Есть одно место, куда можно засунуть вещи, и никто не станет там искать.

Подъем на вершину холма был крутым. Бавьо заверил их, что здесь они не заплутают, пожелал удачи и вернулся на главную тропу.

— Постой! — с изумлением окликнула его Мéарана.

Чейн что-то сказала, и Водный Стебель перевел:

— Он идет своей дорогой. Тропа к оорах — не его тропа.

Билли Чинс фыркнул:

— Каков проводник!

— Я пойду с Бавьо, — заявила Чейн. — В пути ему нужна женщина, и то, как варвары обошлись с Кроличьей Шкурой, для него не важно.

Она тоже пошла к главной тропе, перекинувшись по дороге парой слов с Водным Стеблем. Остальные встали в круг. Теодорк посмотрел вслед уходящим эмрикиям.

— Это нехорошо.

— Водный Стебель, что она тебе сказала? — спросила Мéарана.

— Она заверила меня, что оорах считают гостей самым ценным сокровищем.

— Отлично, — сказал Поули, — но как мы обойдемся без переводчика?

Донован с задумчивым видом отошел в сторону, водя пальцем по шрамам.

— Оорах, — бормотал он себе под нос. — Люди деревни? Думаешь, так может быть или это просто совпадение?

Путь наверх оказался сложным, но, в отличие от тропы на Длинную Ногу, здесь им не приходилось цепляться за отвесные стены. В разреженном и холодном воздухе дышалось с трудом. Они дошли до старого лавового желоба, где дорога ныряла в трещину в скале. На камне были вырезаны руны: .

Донован остановился и провел по ним пальцами, нащупывая контуры символов.

— Капартар, — сказал он словно про себя, — может ли это быть «гухбахдау»?

Он сосредоточенно изучал надпись.

— Возможно, — произнес Теодорк. — Но как на мой взгляд, это может значить: «Если хочешь хорошо провести время, позови Тсюзи Элкхорн».

Поули засмеялся вместе с ним.

— Донован, что значит «гухбахдау»? — поинтересовалась Мéарана.

— Хм? — Человек со шрамами оторвался от размышлений над рунами. — О, это значит «стерегись».

Теодорк переглянулся с Поули.

— Это нехорошо.

— Перестань так говорить, — сказал Поули и сделал знак рукой, чтобы отогнать зло.

— Педант говорит о смещении фонем. «Бх» или «в», к примеру, меняется на «б», а «б» превращается в «п». Но иногда люди берут фонемы соседних народов, и «б» может вновь стать «бх». Руны похожи на старый тантамиж, мы видели его в Мадеене-из-’Лунов или в журналах капитана, которые Грейстрок похитил из Арфалунского храма.

— Я не об этом, — сказала Мéарана, — а о том, чего нам следует остерегаться.

— Жизни.

— И нам нужен знак, говорящий об этом?

Мéарана направилась в трещину, но Теодорк внезапно схватил девушку за плечи, приподнял и опустил позади себя.

— Думаю, — произнес он, — именно для этого ты наняла меня, детка. Поули, пойдешь замыкающим. Донован и Билли — в центре с ученым и арфисткой.

— Я и сама могу, — сказала Мéарана.

— Да? То же самое мне говорила покойница Тсюзи Элкхорн. Но она была лишь наполовину права, и повеселились мы знатно. Поэтому просто заткнись, детка. Без тебя никто не споет мою историю. В смысле, из-за тебя мы все здесь, а не где-нибудь еще. Моя голова украшала бы пику на тюрьме Джосанга, а твой старик пил бы в баре Иеговы. Дебли бы возился в одиночестве и брал мазки со щек, вместо того чтобы отправиться с тобой на поиски, где его имя может прославиться.

Софвари хотел возразить, но Теодорк уже вошел в трещину. Донован замер.

— Не знаю, — с ухмылкой сказал он, — может, бар на Иегове — не такой плохой выбор.

Мéарана поторопила его:

— Двигай, старик. Водрузи свою голову на пику или утопи в бутылке вискбеаты, она в любом случае будет забальзамирована.

Переход вывел их на иссеченный ветрами обрыв. Оттуда они увидели, что склоны холма окружали большую выжженную чашевидную долину. От одного конца до другого она простиралась по меньшей мере на тысячу двойных шагов. Деревня оорах располагалась вокруг этой чаши, словно венец из зелени. Поля были разбиты на террасах, а ниже ютились хижины, за которыми оставался лишь голый камень: ни травы, ни деревьев, ни кустов.

— Словно кальдера вулкана, — отметил Софвари, пока они шли по выступу.

— Только здесь, — поправила его Мéарана, — огонь падает с неба, а не вырывается из земли.