Река голубого пламени

В нишах в стенах туннеля оказались спящие фигуры, холодные мраморные руки, молитвенно сцепленные на груди, и мраморные лица, смотрящие сквозь каменную толщу на небо, которое они никогда больше не увидят. По мере того как туннель уходил все дальше и глубже, мрамор сменялся менее дорогим камнем, скульптуры становились более грубыми и даже ниши уменьшались в размерах. Наконец, когда они уже наверняка давно миновали подземную часть Часовни и оказались в подземных лабиринтах под площадью, изображения мертвецов и места персональных погребений кончились, сменившись высокими кучами перемешанных скелетных фрагментов. Дрожащий Гэлли испуганно стиснул руку Пола.

Груды костей становились все выше, пока не скрыли стены туннеля окончательно. Здесь и там на поворотах коридора черепа были сложены в горки наподобие пушечных ядер или встроены как украшения в стопки костей. Сотни пустых глазниц смотрели им вслед бесконечными окошками тьмы.

Какое-то время Пол, даже охваченный отчаянием и страхом, смотрел на стены из скелетов и абсолютную тщетность человеческих амбиций, которую они символизировали, и почти восхищался Братством Грааля. Пусть они жестокие и преступные ублюдки, но все же есть нечто почти благородное в любом человеческом существе, желающем «показать нос» самому Великому Стирателю — Смерти, этому черному вакууму, который неизбежно всасывает все живое.

Его мысли скользнули от общего обратно к частному, и он только-только начал сознавать, что есть нечто резко нереальное в Венеции, где можно ходить так глубоко под землей и при этом не оказаться по уши в морской воде, когда туннель внезапно вывел их в широкий подземный зал. Его потолок подпирали тысячи колонн — каменных столбов, которым придали форму костей, целый лес берцовых и бедренных костей. Свеча могла осветить лишь часть зала — его темное пространство уходило вдаль, не имея видимых границ, — но прямо перед ними простерлась открытая площадка без колонн, участок пустого пола, вымощенный пыльными кусочками мозаики. Когда Пол сделал несколько шагов вперед, то свеча, ставшая к тому времени совсем короткой и горячей в кулаке, показала, что мозаика изображает огромный котел, несомый ангелами и демонами, из которого струятся лучи ослепительного света.

Из туннеля, который они только что покинули, донесся негромкий шорох шагов. Пола пронзил заряд ужаса, словно он ступил в огонь, а Гэлли за его спиной тихонько застонал, выражая отчаяние.

И тут совершенно неожиданно в центре открытого пространства перед ними возник мазок бледно-золотистого огня. Сияние нарастало, пока открывающийся проход не выжег черные полосы теней от колонн-костей, а мозаика на полу не стала невидимой в его блеске. У Пола на мгновение вспыхнула надежда, но едва он подтолкнул Гэлли к сверкающему прямоугольнику, как из него вышли две фигуры — гороподобно-толстая и изможденно-худая. Задыхаясь от ужаса, Пол рванулся назад, потянув за собой мальчика.

Обманули/ Нас обманули/

Когда беглецы повернулись и сделали несколько неуверенных шагов обратно к туннелю, между колоннами появилось нечто новое — над самым полом зависла фигурка Элеаноры. На ее морщинистом лице застыла тревога.

— Не возвращайтесь! — Полу показалось, что ее голос исходит не из рта, а звучит где-то возле его уха. — Это не то, о чем вы подумали. Самая большая опасность все еще преследует вас!

Пол проигнорировал ее слова. Не могло быть опасности большей, чем две фигуры, только что вышедшие из прохода. И он потянул Гэлли обратно к туннелю. Элеанора умоляюще простерла к ним руки, и мальчик замешкался, однако Пол его не отпустил. Но тут, когда они уже почти добрались до входа в туннель, из него в зал с колоннами вышли две фигуры — точные копии тех, что стояли позади беглецов. Отражая льющийся из прохода свет, маски Комедии и Трагедии казались сделанными из расплавленного золота. От них накатывалась волна ужаса, парализуя Пола.

Ему на миг показалось, что его мозг сейчас остановится, как сломавшаяся машина. Финч и Маллит стояли перед ним, Финч и Маллит стояли за спиной. Нору закупорили с обеих сторон, и они умрут здесь, как отравленные газом кролики. Женщина-птица покинула их, и все ее слова ныне утратили смысл. Не осталось даже перышка, за которое можно было бы ухватиться.

— Развернитесь! — крикнула Элеанора. — Бегите к проходу! Это ваша единственная надежда!

Пол уставился на нес, утратив дар речи. Неужели она не понимает, что их окружили враги? И, направившись к проходу, они все равно с ними столкнутся…

Он стал пятиться от надвигающихся масок, волоча за собой мальчика, но с каждым шагом его все больше тревожило то, что, как он знал, поджидает его сзади. И около того места, где парила фигурка Элеаноры, все еще умоляя их бежать к проходу, он снова развернулся. Две фигуры вес так же приближались, озаренные сзади золотым сиянием. На мгновение ослабевшие ноги Пола едва не подкосились, а они с мальчиком едва не рухнули между зеркальными парами врагов.