Река голубого пламени

Мультяшный храбрец, как выяснилось, прыгнул не навстречу своей погибели. Под раковиной, ниже ее края всего лишь на высоту человеческого роста, стоял маленький стол (маленький по меркам окружающей обстановки, хотя Орландо и Фредериксу он показался шириной не меньше акра), загроможденный всевозможными коробками и бутылками. Позади стола, притулившись в углу наподобие раскормленной черной собаки, стояла некая разновидность невероятно древней на вид печи. Сквозь прорези ее решетки виднелся красноватый свет.

Индеец стоял перед одной из коробок — прямоугольной, картонной и вдвое выше его роста. На ее крышке была изображена стилизованная палатка, а над ней шла надпись: «Спички пауни». [11]

— Пойдем в мой вигвам, — сказал он, указывая на коробку, — курить трубку мира.

Фредерикс с отвращением покачал головой, но последовал за Орландо. Индеец подошел к коробке и вошел в нее, прямо сквозь стенку, словно толстый картон был проницаем, как воздух. Орландо пожал плечами и сделал то же самое, подспудно ожидая удара лицом о плоскую картинку с палаткой, но вместо этого неожиданно очутившись внутри объемной и на удивление просторной версии нарисованного вигвама. Секунду спустя за ним последовал Фредерикс и осмотрелся вытаращенными глазами. В центре конического жилища горел костер, дым которого выходил через отверстие в крыше — в том месте, где сходились колья палатки.

Индеец повернулся и знаком пригласил гостей садиться, потом сам опустился так, чтобы оказаться лицом к ним. Из тени выступила женщина, такая же ярко-красная и с преувеличенными чертами лица, и стала подле него. Ее одежда состояла из одеяла оленьей кожи, а в волосах торчало одно-единственное перо.

— Моя называться вождь Зажгу Везде, — произнес индеец. — Это моя скво, Обращаться Осторожно. Кто вы, бледнолицые?

Когда скво принесла одеяла, чтобы укутать мокрые и холодные виртуальные тела чужестранцев, Орландо представился сам и представил Фредерикса. Зажгу Везде удовлетворенно хмыкнул, потом позвал жену и велел принести трубку мира. Пока он набивал ее чем-то из кисета (также появившегося из ниоткуда) Орландо стал гадать, как индеец ее зажжет, поскольку сам вождь бледной деревянной шеей и круглой малиновой головой напоминал старинную спичку. Смущавшая воображение картинка — вождь трется головой об пол и вспыхивает — не материализовалась: трубка задымилась сама собой, без всякого видимого применения спичек или чего-нибудь еще.

Дым был горяч и противен, но Орландо изо всех сил постарался удержать его в легких. Пока Фредерикс пытался проделать тот же трюк, Орландо размышлял о странных возможностях Сети Иноземья. Насколько сложно воспроизвести ощущение вдыхаемого горячего дыма? Легче это, чем симулировать кувыркание тела в потоке воды из гигантского крана, или труднее?

Когда все по очереди пососали трубку, Зажгу Везде передал ее обратно жене, жестом фокусника отправившей трубку в небытие. Вождь кивнул:

— Теперь мы друзья. Я помочь вам. Вы помочь мне.

Фредерикса отвлекла чаша, полная ягод, которую Обращаться Осторожно поставила перед ним, поэтому Орландо продолжил разговор сам:

— Что мы можем сделать, чтобы тебе помочь?

— Плохие люди взять мой маленький, Маленькая Искорка. Я ищу его. Вы идти со мной, помочь искать Маленькая Искорка.

— Конечно.

— Помочь убить плохие люди.

— Э-э… конечно, — Орландо проигнорировал красноречивый взгляд Фредерикса. В конце концов, они были лишь рисунками из мультика. Это же совсем не то, что помощь в убийстве настоящих людей.

— Это хорошо. — Зажгу Везде сложил руки на груди и снова кивнул. — Вы есть. Потом вы немного спать. Потом, когда приходить полночь, мы идем охота.

— Полночь? — спросил Фредерикс с набитым ягодами ртом.

— Полночь. — Мультяшный индеец с трудом улыбнулся. — Когда вся Кухня проснулась.

Это был все тот же кошмар. Как и всегда, он был перед ним бессилен. Разбилось стекло, брызнувши осколками наружу, в солнечный свет. Каждый осколок крутился, как отдельная планета. Радужное облако, Вселенная, потерявшая равновесие и теперь разлетающаяся во все стороны с бешеной скоростью, хаотически расширялась.

Крики отдавались бесконечным эхом. Как и всегда.

Он проснулся, дрожа всем телом, и поднес руку к лицу, ожидая ощутить слезы или хотя бы холодный пот, но маска под пальцами была тверда и холодна. Он находился в своем тронном зале, в освещенном лампами большом зале Абидоса, Который Был. Он заснул, и старый кошмар вернулся. Кричал ли он? Глаза тысяч коленопреклоненных жрецов были обращены к нему, на застывших лицах — изумленные взгляды, как у мышей, застигнутых в кладовке, когда зажигается свет.

Он вновь потер маску своего лица, почти веря, что когда уберет руки, то увидит что-то другое — но что? Свою американскую крепость на берегах озера Борне? Внутренности капсулы, поддерживающей жизнь в дряхлеющем теле? Или дом, в котором прошло детство, замок в Лимо, где столько всего началось?