Река Имен (СИ)

-Да нечего рассказывать, – пожал я плечами, – Почти девять лет назад, я проснулся в палате двадцать четвертой больницы. Врачи сказали, что меня нашли при разборе завалов метро. Ничего серьёзного, только вот я ничего не помню. Ни кто я, ни где родился, ни как оказался под завалинами, ни где был до этого. Ничего. Чистый лист. Я знал все об окружающем мире, помнил о войне, даже мог пересказать сюжет любимой книги, но ничего, совсем ничего, что бы рассказало хоть что-нибудь обо мне. Меня не было ни в одном списке, ни в одном архиве. Я не рождался и не жил. Никаких следов моего существования до того, как меня нашли. Ничего. Одна медсестра дала мне имя своего покойного брата, а фамилия моего врача. Меня отправили учиться. Отправили жить как все. Я стал тем, кем являюсь сейчас. Вот, собственно, и все.

Я посмотрел на Эннки, она просто кивнула. Она и так все это знала. Итан тоже сдержанно кивнул, сжимая мою ладонь сильнее.

-Теперь я расскажу самое главное, и вы поймете, что то, во что вас впутали без вашего ведома, куда серьёзнее, чем вы можете себе представить, – она зажала между губ измятую сигарету и та вспыхнула, – Слушайте. Сколько я себя помнила, я была в том месте. Оно было похоже на то, где держали тебя Итан. И тебя Нео... – она замолкла, посмотрев на меня. Я не стал ее перебивать, – Они проводили эксперименты. Им нужно было знать, за счет чего работают наши силы. Они исследовали все, как сказал Итан, они забрались своими скальпелями везде. Со мной каждый день говорили психологи, неврологи, эксперты во всем, что связанно с мозгами и мыслями. Они думали, что разгадка где-то в наших головах. Таких как мы было много. Очень много. Каждого подвергали исследованиям, и раз за разом это не давало ничего. Они поняли, что ошиблись, но остановить эксперимент было нельзя. Это был бы крах для них. Многих, как тебя, Итан, держали на транквилизаторах, мне их кололи раз в два месяца, чтобы не было привыкания. А таких, как я и Нео, спокойных, держали на успокоительном. Так было всегда и со всеми. Почти все из нас, те, кто попадали к ним, не покидали больше стен лечебницы. Почти все умерли в ее стенах. Те немногие, кому удалось выжить, были отпущены. Их было немного и один из них ты, Нео. Те кого они отпускают, подвергаются жесткой промывке мозгов. Им стирают память и подкидывают куда-нибудь. После войны, в этой неразберихе, это было очень удобно. Но таких, как я уже сказала, было мало. Среди них были только стабильные и послушные. Я нашла только четырех таких, – она затянулась настолько глубоко, насколько только могла и медленно выпустила дым изо рта, – У этих людей была невероятно крутая охранная система. Многие были убиты при попытке побега. Но... Всегда есть исключения. Я бежала, после того, как врач решил не делать мне укол. Он решил, что я и так буду слушаться. И я слушалась. Я выросла в этом месте, я не знала ничего кроме этого мира. И тогда, когда я лежала в своей палате я услышала мысли. Мне всегда говорили, что нельзя этого делать, но тогда я ослушалась. Это были мысли детей. Таких же, как мы. Таких как я. Они ненавидели это место, ненавидели людей и хотели на волю, к своим семьям. И тогда я поняла, что они мне не друзей. Быть добрыми со мной их работа. Им плевать на меня и на всех этих детей, их заботит только собственная шкура. Я стала нервной, мне снова начали колоть успокоительное, но оно не действовало. Я просто не поддавалась его действию. Моя ненависть с каждым днем становилась все сильнее. И я перегорела. В тот день все было, как всегда. Пока я не вырубила охранника. Потом еще одного. Выключила камеры и побежала прочь. Мысли людей вокруг подсказывали мне путь и тут появился он. Мой врач. Единственный, кого я так и не смогла возненавидеть. Он просил меня вернуться в палату. Но я не слушала. Я убила его.

Я помню, как он безвольно упал передо мной, я перешагнула его труп и побежала дальше. Я не хотела его убивать, но иначе было нельзя. Он бы не отпустил меня, а если бы отпустил, то доложил, и меня бы схватили. Мне было жаль. Мне до сих пор жаль, но исправить ничего нельзя. Да я и не хочу. Все случилось так, как должно было, – она докурила сигарету и посмотрела на нас, – Но самое интересное, это ты, Итан. Ты не только сбежал, но и сохранил все в своей памяти. Ты не помнишь только подробности побега, но это мелочи, поверь. Ты правильно делаешь, что боишься их, они все еще ищут тебя, но теперь... Теперь им точно ничего не светит. Теперь вы вместе. Вас обоих им не достать. Их пугает то, что ты можешь, ты одна из самых больших их загадок. Они только недавно поняли, что препараты на тебя не действовали, и ничего не действовало и это их пугает до чертиков. Они хотят тебя найти, но боятся этого. Они не знают, на что ты способен, не знают, что с тобой делать. Когда ты при побеге принял полную форму, ты поверг их в шок. Таких как ты они не встречали, но...

Она замялась, нервно сгибая пальцы и как-то странно косясь в сторону.

-Энн, говори, если уж начала, – улыбнулся Волк, улыбка вышла какая-то нервная и вымученная.