Река Ванчуань

Я в мои годы как постарел!
Волосы на голове и висках день ото дня белей.

Я пока еще пребываю в этом мире,

Но смогу ли еще быть гостем на этой земле?

«Вздыхаю о седых волосах».

В другом стихотворении поэт словно спорит с собой, не пристало ему, буддисту, сетовать на подобное, поскольку мир наш не более чем иллюзия:

Но в конце-то концов — что печалиться о седине?
Я растратил все золото — нового нет у меня.

От болезни и старости можно ли избавиться мне,

Если книги твердят вам, что нет вообще Бытия.

О своем окончательном решении принять полностью буддийское вероучение поэт говорит в таких стихотворениях, как «На прогулке к монастырю Ганьхуасы» [257, с. 227], «Посетил горную обитель монаха Тань Сина ^{440}в монастыре Ганьхуасы» [257, с. 128]:

Распростился с бедной деревней,
Обратился в буддизм, в храм пришел.

Тема ухода от мирской суеты, обращение к буддизму звучит и в стихотворении «Посвящаю шаофу Чжану»:

На закате лет лишь покой люблю,
Мелочные дела не волнуют больше меня.

Сам же я не имею планов больших,

Знаю одно: вернуться к старому лесу.

Поэта более не занимает мысль о карьере, успехах на чиновничьем поприще:

Вы спросите меня об удачах иль неудачах —
Рыбацкая песня в ответ разольется по берегу.

Поэт на протяжении всей жизни большей частью жил в кругу близких друзей, теперь, на склоне лет, его порой печалит одиночество, тоска по задушевной дружеской беседе:

И даже ты, мой старый друг, представить бы не смог,
Как я теперь, на склоне лет, печально-одинок.

Перевод А. Гитовича.

Ван Вэй твердо встал на путь Будды, душевное равновесие поэт обретает в занятиях созерцанием на лоне природы, сравнивая земные страсти, мирскую суету с ядовитым драконом:

Кругом деревья древние, нет даже тропки человека.

Там, высоко в горах, где колокол?

Источника слышно журчанье, туман кругом, опасны скалы,

А солнца свет лишь холодит сосны зеленое убранство.

Перед закатом солнца пруд опустел,

Я в созерцании глубоком борюсь с драконом ядовитым.

Ван Вай укрепляется в своих буддийских воззрениях достаточно прочно и провозглашает:

И понял я вдруг, что страдает лишь бренное тело,
Слабеет оно, но душа остается крылатой.
«Ворота Сладчайшей Росы» открываю несмело

^{441},И дух наслаждается их чистотой и прохладой.

(Перевод А. Гитовича.)

На склоне лет сам поэт так отозвался в одном из стихотворений о своем творческом пути:

Стихи сочинять ленюсь на старости лет.
В преклонных годах без них достаточно бед.

В рожденье ином был я — поэт,

В той жизни, верней, присуща живопись мне.

От прежних привычек не мог отрешиться вполне

И стал невзначай известен среди знатоков.

Зачем-то слыву творцом картин и стихов,

Но сердцем не верю, что я и вправду таков.

(Перевод А. А. Штейнберга.)

Но поэт действительно таков, по праву заслуживая признание поэта и живописца, о нем Су Ши сказал, что «…в поэзии его живопись, а в живописи поэзия».

ГЛАВА III ДУХОВНЫЕ ГИМНЫ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ВАН ВЭЯ

Буддийские гимны

Особое место в творческом наследии Ван Вэя занимают буддийские гимны, которые, очевидно, были написаны поэтом по заказу китайских аристократов, принявших буддизм. Ниже рассматриваются три буддийских гимна — три «цзана»: