Река вечности

Не глядя в их сторону, мимо прошел Ленни и направился к матери. Он все еще был у нее, когда Мерси, покончив с кашей, принесла на стол огромную миску и сложила туда грязную посуду. Берни принес ведро воды и поставил его на конец стола. Его лицо было таким обеспокоенным, что Мерси простила ему ту змею.

Мужчины по очереди заходили посидеть у постели матери. Из леса вышли Даниэль, Вайт с ребенком на руках, Дора и ее сестра. Дора не выполнила свою угрозу отправить сестру домой до восхода солнца. Наверное, Ход помешал, решила Мерси. Марта и Мерси убрали остатки завтрака. Ленни и Берни выгнали из-под дома свиней и загнали их в загон около сарая. Мерси подумала, почему бы вообще не держать их там. Дора уселась на крыльцо и от нечего делать вертела в руках палочку, поглядывая на детей, которые спокойно играли под вязами. Мерси наблюдала за Эммой, сидевшей с ребенком Доры и малышкой Марты. Они почти не разговаривали. К кувшину с виски никто не прикасался, зато чайник не успевали кипятить, так как все пили чай.

Нелегко было сидеть без дела мужчинам. Вайт пристроился за домом и длинным ножом строгал палку. Другие ремонтировали принесенную из сарая сбрую. Даниэль продолжал колоть дрова. За последние два дня он заготовил их достаточно много и сделал хороший запас лучины для растопки. Сейчас он сидел на пеньке и точил топор.

После полудня на крыльцо вышел Ход. Его плечи поникли, а лицо выражало сильное беспокойство. Вся семья приготовилась к тому, что он сейчас скажет такое, что им никогда не хотелось бы услышать. Прежде чем заговорить, он немного постоял.

– Входите. Ма хочет всех видеть, каждого из нас.

Все поняли, что настал тот момент, которого они больше всего боялись. Молча, они медленно встали и направились за Ходом в комнату матери.

Мерси вошла последней. Она позвала Даниэля, и, когда он подошел, крепко взяла за руку и повела за собой. Стоя со своими братьями у кровати, она впервые почувствовала себя их родственницей. Кровь объединила их вместе, связала с этой маленькой, седой женщиной, теперь лежащей перед ними. Мерси почувствовала, как у нее защекотало в горле.

Никогда еще Мерси не приходилось быть в такой тишине. Не слышно было ни детей, играющих под дубом, ни свиней в загородке. Даже куры и те притихли во дворе. Еще долго ничто не нарушало тишину, кроме тиканья часов да пения пересмешника за окном.

Открыв глаза, мать обвела всех долгим взглядом. Ее лицо было спокойно, а глаза ласковы. Она заговорила. Ее голос больше напоминал шепот, и все напряглись, стараясь не пропустить ни слова.

– Вы... Бакстеры. Вы то... что создали... я и Уилл. И вы не должны опозорить имя своего отца.

Ей было трудно говорить, и она останавливалась после каждого слова. Ход опустился перед кроватью на колени и положил свою грубоватую руку на руку матери.

– Ход, – не открывая глаза, произнесла она. – Ты с Марти переедешь сюда. Ланни может жить в твоем доме. – Последовала длинная пауза.

– У Байта есть своя земля. Для Берни и Гидеона тоже есть много земли, когда они женятся. Ты... слышишь меня, Ход?

– Да, мама. Я слышу тебя. Все будет так, как ты хочешь.

Все с тревогой ожидали. Пальцы матери теребили покрывало. Наконец, она открыла глаза и посмотрела на Марту.

– Ты была прекрасной дочерью, Марта. Я хочу подарить тебе часы...

– Я люблю тебя, Ма. Не надо мне ничего дарить.

– Это мое желание. – Ее глаза устремились на Хода. – Это не мое дело говорить тебе, но ты должен беречь Марту.

– Да, мама. Буду беречь.

– Дори, ты дарила мне радость и улыбку, как и говорил Вайт. Я дарю тебе деньги, на которые ты купишь себе в магазине платье и туфли. Ты будешь красивой. Мне бы хотелось увидеть тебя...

– Ах... Ма... – Дора прижалась лицом к плечу мужа и зарыдала.

– Кончай свой кошачий концерт, Дорита. – Слова, произнесенные шепотом, прозвучали как приказ. – Я хочу еще кое-что сказать.

– Да, мама, – сказала Дора, вытирая слезы.

– Уилл говорил, что Ленни... самый лучший стрелок из вас. – Она замолчала, переводя дыхание.

– Он хотел, чтобы его ружье досталось тебе, Ленни. Ты будешь заботиться о нем, слышишь?

– Я буду, Ма.

– Берни, ты не такой тупоголовый, как они говорят. Ты умеешь управляться со свиньями. Я уже говорила Ходу, чтобы он позволил тебе вести это хозяйство и помог построить для них свинарник. Уилл говорил, что виски может приготовить любой дурак, но нужно особое чутье, чтобы выращивать свиней. – Она устало закрыла глаза.

Всем собравшимся в комнате показалось, что прошло очень много времени, прежде чем эта хрупкая женщина заговорила вновь. Все глаза устремились на нее. Из глаз Байта покатились слезы. Он прижал к себе свою жену и беззвучно плакал. Лицо Хода так напряглось, как будто оно было высечено из камня, у Ленни – тоже. Берни кусал губы и сжал руки, по его щекам катились слезы. Впервые Гидеон не прихорашивался и не улыбался. Он стоял, низко опустив голову и скрестив на груди руки. Когда мать назвала его имя, он поднял голову.

– Гидеон?

– Я здесь, мама.