Река ведет к истоку

Грызь задумчиво посмотрел на прикорнувшую Марлену. Девица была действительно ничего. Не такая длинноногая, как Алинка, зато с грудью. Может, и в жабу играть умеет. Если да — то вполне себе равноценный обмен получился.

Дорога гладкой лентой ложилась под колеса, повозка неслась вперед, с каждой минутой удаляясь от так и не расплатившегося с наемниками Долана и его юной пленницы. Коба молчал, с удивлением думая о том, что тоже немного скучает по иномирской девчонке. Потом не выдержал и все-таки пробормотал вполголоса:

— Ну, может, еще увидимся.

— Да, — откликнулся из недр повозки Гмади.

О том, откуда он это знает, никто спрашивать не стал.

А на следующее утро Нина самозабвенно ревела.

Ракун поморщился. Когда день начинается с того, что у тебя под боком ревет голая женщина — это не слишком хороший знак.

Некоторое время он молча лежал, надеясь, что она затихнет сама, но поток слез казался бесконечным. Нина тряслась, выла в подушку, комкала одеяло, но никак не могла успокоиться. Пришлось брать дело в свои руки.

В самом прямом смысле: магос обхватил женщину, прижал к себе и тихо спросил:

— Что случилось?

— Ничего, — всхлипнула Нина, зарываясь лицом в подушку. Но хоть не отстранилась — и то хорошо.

— Я что-то не то сделал? Я тебя обидел? — осторожно продолжил Ракун.

— Да отстань ты. — Зареванная выхухоль все-таки оставила подушку в покое и наскоро вытерла глаза. — Все хорошо. Все отлично. Правда.

— Тогда в чем проблема?

— Нет проблем. Никаких проблем. Понимаешь? — Нина повернулась так, чтобы видеть лицо магоса, немножко заспанное, но такое родное. Он почти не изменился после зелья: видимо, действительно относился к тому типу людей, которые с молодости и до пенсии выглядят одинаково. — Все так прекрасно, что даже не верится. Не надо никуда бежать, не надо никого спасать. Тихо, спокойно, ты рядом. Можно просто расслабиться и пореветь в свое удовольствие. Не представляешь, сколько я об этом мечтала!

— О том, чтобы пореветь? — уточнил Ракун, в очередной раз поражаясь хитрым вывертам женской логики.

Нина едва заметно смутилась, смахнула остатки слез и прижалась покрепче. И тихо пробормотала:

— Ну да, и об этом тоже.