Есть легенда, что, когда Капицу в 1934 году не выпустили из России в Англию, советское правительство выкупило все оборудование Мондовской лаборатории, где он работал. На самом деле Резерфордом выслано было только старое оборудование, в том числе огромный магнит, на котором Капица получал импульсные поля до 60 тесла и открыл свой знаменитый закон линейного магнитосопротивления. Новое оборудование, предназначенное для работ с жидким гелием, которые Капица только планировал, осталось в Кембридже. Все это хозяйство было сделано заново в Москве. A огромный магнит прибыл в Москву и стоял в холле на первом этаже Института физических проблем и пылился. Как-то раз Андрей Станиславович Боровик-Романов – главный магнитчик страны спросил директора, можно ли поработать на этом магните, поднялся страшный крик, что-де ходят тут разные и глаз свой норовят на чужое добро положить!.. Так с тех пор его никто никогда не использовал.
Оборудование, сделанное Капицей для работ с гелием, осталось в Кембридже, а его ставка в Кавендишской лаборатории была поделена пополам. На одну половину Резерфорд пригласил теоретика Рудольфа Пайерлса, на другую экспериментатора, работавшего с гелием, – доктора Аллена из Канады. Он и продолжил эксперименты на оставленном оборудовании. Тут можно вспомнить высказывание Капицы, адресованное сыну по поводу сконструированной им аэродинамической трубы.
Капица не дал себя обогнать. После того как ему запретили вернуться в Англию, он успел построить институт, создать заново низкотемпературное оборудование и проделать изумительные по изяществу эксперименты. Содержащие открытие сверхтекучести статья Капицы и статья Аллена и Мизенера были опубликованы в одном номере Nature в начале 1938 года.
В Институте физических проблем старшие сотрудники, конечно, знали эту историю, намекая молодым, что произносить вслух имя Аллена в институте рискованно.
Много позже за открытие сверхтекучести Петру Леонидовичу была присуждена Нобелевская премия. Свою Нобелевскую речь Капица посвятил источникам СВЧ, над которыми он работал последнее время, заявив, что сверхтекучесть была открыта так давно, что он уже забыл подробности. Спустя некоторое время на Западе отреагировали на это событие так: одно открытие, две работы, три автора и один нобелевский лауреат… После ухода ПЛ в мир иной жаждущие жареного журналисты от науки не успокоились, разыскали Аллена и спросили его, кто же открыл сверхтекучесть? Аллен ответил – Капица.
После открытия сверхтекучести исследование этого явления интенсивно продолжалось. Удивительно красивые эффекты были обнаружены группой Мендельсона в Оксфорде. Можно спросить, почему не в Москве? А в Москве в это время Капица занимался вызволением из тюрьмы Льва Давидовича Ландау, посаженного по доносу поэта Павла Когана. Ландау был выпущен под ответственность Капицы.
Капица и Семенов дружили со времен своей юности. На портрете тех времен кисти Кустодиева они изображены вместе. Институт физпроблем, где директорствовал Капица, отделял от Института химической физики Семенова невысокий забор в глубине старого парка на Воробьевых горах. В заборе была калитка, и ключ от нее был и у Петра Леонидовича, и у Николая Николаевича. Как это случается со многими маститыми стариками, в какой-то момент Николай Николаевич завел молодую пассию и развелся со своей пожилой супругой. В тот же день Капица вызвал институтского слесаря и приказал сменить замок в калитке, а ключи от нее принести ему…
В Институте физпроблем кабинет директора находится на втором этаже. Капица не пользовался лестницей, ведущей на второй этаж от главного входа. В здании была еще одна лестница, ведущая со двора прямо в кабинет директора. Не пользовался, но были и исключительные случаи, например, когда из Штатов приехал наш знаменитый соотечественник инженер-механик Степан Прокофьевич Тимошенко и спросил внизу, где тут можно найти Петю Капицу…
Но когда Анна Алексеевна упала и ушиблась в саду Физпроблем и ее принесли в нижний вестибюль института, вызванный Петр Леонидович только перегнулся через перила лестницы на втором этаже, посмотрел вниз и, убедившись, что жена жива, вернулся в свой кабинет…
Состарившись, Капица иной раз искусно прикрывался стариковской немощью и чудачествами. Как-то в конце ученого совета ученый секретарь Людмила Андреевна Прозорова объявляет, что есть предложение выдвинуть Моисея Исааковича Каганова на премию имени Ландау. Капица на своем председательском месте мирно дремлет, но при последних словах просыпается и говорит высоким старческим голосом:
– Да, но ведь премия Ландау присуждается только теоретикам?!
– Петр Леонидович, – напоминает Прозорова, – Моисей Исаакович – теоретик!
– Тогда тем более нельзя, – фальцетом произносит Капица и тут же засыпает.
Вопрос был исчерпан.