Река, выходящая из Эдема. Жизнь с точки зрения дарвиниста

Имеются все основания полагать, что осу еще проще ввести в заблуждение, чем человека. Колюшку определенно проще, а ведь у рыб мозг крупнее и глаза лучше, чем у ос. У самцов колюшки красное брюшко, и они ведут себя агрессивно по отношению не только к другим самцам, но и к грубо сработанным макетам с красным «брюшком». Мой старый учитель Нико Тинберген, этолог и нобелевский лауреат, рассказывал знаменитый случай, как все самцы колюшки в аквариумах бросились с угрожающим видом в сторону окна лаборатории, когда мимо проезжал красный почтовый фургон. Брюшко самки колюшки, готовой метать икру, заметно раздувается. Тинберген обнаружил, что чрезвычайно грубые, слегка продолговатые серебристые подделки, не имеющие, на наш с вами взгляд, ничего общего с колюшкой, но обладающие округлым «брюшком», провоцируют полноценное брачное поведение со стороны самцов. Более поздние эксперименты исследователей, принадлежащих к основанной Тинбергеном научной школе, показали, что так называемая секс-бомба — штуковина грушевидной формы, воплощенная пузатость, но не продолговатая и совершенно не похожая на рыбу, как ни напрягай (человеческое) воображение, — пробуждает похоть в колюшках мужского пола даже еще эффективнее. Эта «секс-бомба» представляет собой классический пример сверхнормального стимула — то есть такого, который действует сильнее, чем подлинный. В качестве другого примера Тинбергеном было опубликовано фото кулика-сороки, сидящего на яйце размером со страусовое. Мозг у птиц больше, а зрение лучше, чем у рыб (и уж тем более чем у ос), и однако же кулику-сороке явно «кажется», будто огромное, как у страуса, яйцо — превосходный объект для высиживания.

У чаек, гусей и прочих гнездящихся на земле птиц имеется стандартная реакция на яйцо, выкатившееся из гнезда. Они вытягивают шею и закатывают его назад нижней частью клюва. Тинберген и его ученики выяснили, что чайки поступают так не только со своими собственными яйцами, но и с куриными и даже с деревянными цилиндрами, а также с оставшимися после туристов жестянками из-под какао. Птенцы серебристой чайки получают пищу, выпрашивая ее у родителей: они тычутся в красное пятно на родительском клюве, чем стимулируют родителя отрыгнуть немного рыбы из набитого зоба. Тинберген совместно с одним коллегой показал, что примитивная картонная модель родительской головы успешно провоцирует выпрашивающее поведение у птенцов. Все, что действительно необходимо, — это красное пятно. С точки зрения птенца серебристой чайки красное пятно и есть родитель. Вполне возможно, что птенец видит и остальные части родительского тела, но, судя по всему, значения это не имеет.

Столь явно ограниченный взгляд на вещи присущ не только чаячьим птенцам. Взрослых озерных чаек можно отличить по их характерным темным «маскам». Чтобы изучить важность этого признака для других взрослых особей, студент Тинбергена Роберт Мэш изготавливал и раскрашивал искусственные чаячьи головы из дерева. Каждая голова закреплялась на конце деревянной палки, которую Мэш подсоединял к находившемуся внутри коробки электромотору таким образом, чтобы при помощи дистанционного управления передвигать эту голову вверх и вниз, а также поворачивать ее вправо и влево. Коробку он зарывал поблизости от гнезда чайки, так чтобы деревянная голова оказывалась вне поля зрения, под песком. Затем он изо дня в день приходил в укрытие возле гнезда и наблюдал реакцию находившихся в гнезде чаек на муляж головы, когда тот поднимался из песка и поворачивался в ту или иную сторону. Птицы реагировали так, как если бы имели дело с настоящей чайкой, хотя это была не более чем подделка без туловища, ног, крыльев и хвоста, не издававшая никаких звуков и не совершавшая никаких движений, за исключением откровенно безжизненных, роботоподобных поднятия, вращения и опускания. По-видимому, в восприятии озерной чайки подозрительный сосед — это едва ли многим более, чем бестелесная черная маска. Ни в туловище, ни в крыльях, ни в чем-либо еще необходимости, судя по всему, нет.

Да просто для того, чтобы попасть в свое укрытие, Мэш, как и многие поколения орнитологов до и после него, пользовался давно известным изъяном птичьей нервной системы: птицы не слишком сильны в математике. В укрытие входят двое, а выходит только один. Без этой уловки птицы были бы настороже, поскольку «знали» бы, что там кто-то есть. Но, увидев, что один человек ушел, они «полагают», будто ушли все. Раз птица не в состоянии заметить разницу между одним человеком и двумя, так ли уж будет удивительно, если самец осы окажется обманут орхидеей, чье сходство с самкой не вполне абсолютно?