Рэкет по-московски

— Вот ты на Ай-яй-яй поглядел и грустным стал, а я тут каждый день на таких любуюсь. Полагаешь, приятно? Не возражай, не надо. Ты думаешь, кладбище там? — он махнул рукой в сторону длинных рядов могил. — Нет, друг мой, кладбище у меня на участке. Кладбище судеб. Из Толика скульптор не вышел, теперь он буковки на надгробиях набивает, из другого хреновый доктор получился, потому как в институте он больше спортом и общественной работой занимался да в колхоз на картошку ездил и потом залечил одного человека до смерти. Нет бы разобраться, почему так учили, а его вышибли в зад коленкой из всех членов и под суд. Теперь отмотал и у меня истопником трудится. Да я и сам неудавшийся архитектор. — Купин помолчал, потом тронул Глеба за рукав. — Слышь, я, честно говоря, думал ты из-за камня приехал.

— Из-за какого камня?

— Не знаешь, стало быть, — вздохнул Виктор. — Камень на кладбищах начал левый появляться, похоже, строительный идет.

— А учетные номера как же? — покосился на него Глеб.

— Я этими делами не занимаюсь, — сделал на своем лице отрешенное выражение Купин. — Ты власть, ты и мозгуй. Только я тебе не говорил ничего. Все, привет!

Пожав Глебу руку, он ушел.

XII

Мирон ввалился к Рунину, тяжело переводя дыхание.

— Один?

— Как всегда, — недоуменно пожал плечами Виктор Степанович, запирая за ним дверь. — Проходи, отдышись.

Войдя в комнату, гость буквально рухнул в кресло. Виктор включил большой вентилятор, поставил на столик бутылку боржоми, стаканы. Мирон молча выпил стакан воды.

— Маячок через Моисея организовал? — спросил Рунин.

— Какой маячок? — неожиданно взорвался Мирон. — Организовал, сидят, ждут! Только чего? Пока всех повяжут?!

— Тихо, тихо! — остановил его Виктор Степанович. — Не шуми. В чем дело?

— Мужик-то этот с пустым ведром, помнишь? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Сегодня его мои парни до работы проводили. Знаешь, где он изволит работать? Прямо в главную ментовскую контору пришлепал утречком, как редкое животное, показал постовому красную книгу, а тот под козырек. Все, я ухожу! — Он встал, бросил на стол деньги, разлетевшиеся по полированной крышке разноцветным веером. — Тут все, что осталось.

— Белье дать сменить? Не обделался с испугу? — не предвещавшим ничего хорошего тоном осведомился Виктор Степанович. На брошенные деньги не обратил внимания.

— Дурак ты, Витя! — с горьким сожалением сказал Мирон.

Договорить не успел. Быстро шагнув вперед, Рунин коротко и точно ударил его в челюсть. Рухнувшего на пол гостя подхватил подмышки и легко перетащил в кресло. Налив в стакан воды, плеснул в лицо. Мирон замычал и открыл мутные глаза.

— Не тошнит? — заботливо кладя ему на лоб мокрую салфетку, спросил хозяин. — Ладно, будем считать инцидент исчерпанным. Челюсть цела, сотрясения мозга нет, а за поруганную честь получишь полста. Теперь слушай! — он пододвинул стул, уселся. — Если пацан на ментов работал, то заложил бы нас всех давным-давно. Случайность это, понимаешь? Глупая, дикая, ужасная, но случайность. Поэтому Фомина надо разыскать как можно скорее, осознаешь? Да ты вообще слышишь, что тебе говорят или нет?

— Слышу, — поморщился от не отпускавшей боли в голове Мирон. Наградил Господь Витю кувалдой вместо кулака. За это, что ли, его Оракул любит?

— Сейчас налаживай парней на дело, пусть пошустрят. Хату Фомина смотрели?

— Нету там никого.

— Деньги взяли? — прищурился Рунин. Мирон нехотя кивнул. Виктор Степанович удовлетворенно рассмеялся. — Молодцы, не зря ходили. Чего куксишься?

— Челюсть болит, — трогая лицо рукой, признался гость. Он уже пожалел, что вгорячах кинулся с новостью к Рунину. И что получил: кувалдой по морде! Но куда от Вити денешься, как не вертись, все на него наткнешься.

— Дело превыше всего! — назидательно произнес хозяин, поднимаясь со стула. Подошел к буфету, вынул пачку купюр, бросил Мирону на колени. — Держи, на непредвиденные расходы. И вырой мне мальчишку хоть из-под земли. А насчет милиционера… Я иногда задумывался: почему в стране, где все на благо человека, постоянно приходится доказывать, что ты тоже не животное? Мало доказывать, еще и бороться за право называть себя человеком. Сидишь, смотришь на меня и думаешь: рехнулся Витя! Нет, голубчик! И милиционера нейтрализовать можно, заставить и его доказывать, что он человек, тогда для другого у него времени не останется. Понял?

Мирон, не отвечая, тяжело встал с кресла, спрятал в карман деньги и направился в прихожую.

— Звони три раза в день, — выходя за ним следом, напомнил хозяин. — И поактивней, живей давайте. Только не трогать, когда подцепите.

— Гуманист! — бросил как оскорбление Мирон.

Рунин молча открыл ему дверь и на прощанье похлопал тяжелой ладонью по плечу:

— Кто старое помянет… Звони, я жду.

Закрыв за гостем дверь, он, сгорбившись, прошаркал в комнату, опустился в кресло и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза. Сплошные осложнения в последнее время, как нарочно! Не одно, так другое, и теперь еще эта прелестная новостишка!

Виктор Степанович со злым нетерпением ждал звонка Оракула и, когда тренькнул телефон, тут же снял трубку.