Рэкет по-московски

— Нет! — твердо ответил Филатов и положил трубку.

Телефон снова зазвонил. Поколебавшись немного, Николай Евгеньевич опять взял трубку.

— Невежливо прерывать разговор, — сказали ему.

— Будете учить правилам хорошего тона?

— Не буду, — просто ответил баритон. — Поговорим по-мужски: коротко и по делу. Сейчас изменились правила приема комиссиями готовых объектов. Теперь не уедешь далеко только на технологии и расценках, надо помочь подкорректировать план.

— И все? — издевательски спросил Николай Евгеньевич.

— Да! — убежденно заявили на том конце провода. — Вы знаете, как именно это лучше сделать.

— Нет, я отказываюсь.

— Хотите новых неприятностей? — вкрадчиво спросил незнакомец.

— Пугаете? — Николай Евгеньевич взял сигарету, прикурил. «Ах, Боря Усов, советчик ненаглядный, как у тебя все просто получалось, когда другому-то советовал. Тебя бы сюда, к телефонной трубочке, да в мое положение: интересно, что бы ты самому себе присоветовал? Выкручиваться, пугать в ответ? Попробуем». — А я заявлю на вас.

— Кому? — похоже, услышав угрозу Филатова, баритон от души развеселился. — В милицию? Неужели расскажете, как надули наше родное государство на крупную сумму, распределив фонды по чужой подсказке?

— Ну, это вы бросьте! — оборвал Филатов. — Все было сделано по закону. И в министерстве подписали.

— Вот-вот, подписали. О чем тогда заявлять? Сами знаете, как та кошка, чье мясо съела. Это вы потом в Комитете партийного контроля про закон расскажете.

— Хорошо, в последний раз… Но расписку отдайте. И представьте материалы, я должен ознакомиться.

— Спокойной ночи, — пожелали Николаю Евгеньевичу. — Я вам еще позвоню… — И короткие гудки.

Зло хлопнув трубкой по аппарату, Филатов откинулся на спинку рабочего кресла. «Во влип! — удивился с некоторой долей брезгливости к самому себе. — Влип так влип…»

XVIII

Оказалось, Жорка живет недалеко от Фомина. Через день он позвонил, спросил о житье-бытье, рассказал новый анекдот, словно между делом упомянул Виктора Степановича:

— Тебе Виктор еще не звонил? Нет? Позвонит: сегодня вечерком надо на дачу съездить, помочь. Заходи, от меня и отправимся…

Жора квартировал в многоэтажном, выложенном сиреневой плиткой доме, стоявшем на развилке оживленных магистралей.

— Туфли скинь, — кивнул он на покрытый лаком паркет. — Хозяева с ума по нему сходят. Я эту хату снимаю, дерут, скоты, три шкуры. Жилплощадь тоже капитал: муж живет у жены, или жена у мужа, а свободную квартиру сдают. Вот и приварок к зарплате, что немаловажно в условиях товарного голода.

Юрка разулся и, ступая по теплому, скользкому от лака паркету, прошел в комнату. Небрежно перебрал лежавшие на столе газеты. «Может, почитать, пока Жорка пишет: наверное, письмо строчит». Но почитать газету оказалось невозможным — вместо привычных букв чудные закорючки.

— На арабском, что ли? — Юрка потряс газетным листом.

— Нет, — неохотно ответил Жорка. — На грузинском.

Юрка взглянул на письмо. Оно тоже было на грузинском.

— Знакомым?

— Угадал, — Жорка откинулся на спинку стула и потянулся, закинув руки за голову. — Однажды кошка погналась за мышью. Та нырнула в норку. Кошка присела у норки и давай лаять по-собачьи. Мышка изумилась и выглянула. Кошка ее — цап, съела, облизнулась и сказала: «Полезно знать иностранные языки».

Он заклеил конверт.

— Ну вот. По дороге опущу. Пошли, время…

Темно-синие «жигули» вырулили на Рязанку и покатили в потоке транспорта. Сзади, как привязанные, шли светлые «жигули».

Жорка дремал, откинув голову на спинку мягкого сиденья, а Юрка, глядя в окно, раздумывал.

«Опять едут. Куда и зачем? Сзади машина с пятью дюжими парнями, и здесь трое. Восемь человек. Неужто придется таскать доски, рыть колодец или строить? Но скоро начнет сгущаться темнота, да и день сегодня будний, а для работы на даче обычно собираются с утра пораньше в субботу».

Свернули на небольшое узкое шоссе, миновали рощицу, пересчитали колесами бревна мосточка через ручей и остановились.

— Жора, покарауль, а то колеса поснимают в этой глуши, — велел Виктор. Оглядевшись, поманил водителя второй машины Мирона. — Возьми кого-нибудь — и через забор…

Остальных Виктор Степанович повел по асфальтированной аллее.

— Вон теремок…

За высоким тесовым забором виднелась крыша большого двухэтажного дома. Ворота и калитка были плотно закрыты.

— Не боится жить около леса, — сплюнул один из парней.

— Чего бояться? — рассудительно возразил Виктор. — Дачный поселок рядом. И сторож имеется.

Он подошел к калитке, нажал кнопку звонка. Тут же зашлась басовитым лаем собака. Не обращая внимания на лай, Виктор Степанович жал на кнопку, пока за калиткой не раздались шаги. Кто-то цыкнул на собаку и, приоткрыв крышку щели, в которую опускали почту, посмотрел на приехавших.

— Виктор? — глухо спросили из-за забора. — Ты?

— Я, Петенька, — ласково сказал Виктор Степанович. — Отпирайся, милый.

— Сам не велел, — крышка почтовой щели опустилась.

— Петенька! — постучал в калитку Виктор. — Открывай! Не заставляй, золотко, тебя выковыривать.