Рэкет по-московски

— Я понимаю, — скучно заверил Глеб. Он уже жалел, что пошел сюда. Разговора явно не получится, не хотят здесь с ним говорить. А может, не с ним лично, а с его службой?

— Женщины переживают острее нас, — снова вздохнул Усов. — Почти двенадцать лет прожить — не шутка…

Он встал, подошел к клетке с попугаем, звонко чиркнул ногтем по толстым проволочным прутьям.

— Ставок нет! — немедленно отозвалась птица и попыталась схватить клювом палец Бориса Ивановича.

— Всех нас переживет, — быстро убрав руку, кивнул на попугая Усов. — Обидно, знаете ли, пустоголовая тварь, а живет, выкрикивает слова, смысла которых совершенно не понимает и… живет! Говорят, он раньше в игорном доме служил, так сказать, для антуража. Ругается, бывает, хуже пьяного биндюжника. Коля его не любил, раздражал он его очень.

— Хорошо знали покойного? — пустил пробный шар Глеб.

— Я? — повернулся к нему Борис Иванович. — Хорошо ли его знал? Наверное… Хотя сейчас, после трагедии, начинаю понимать, как я его знал. Односторонне, что ли? Понимаете, среди других человек часто бывает не совсем самим собой. Все мы играем роли, каждый свою: один — роль удачливого человека, другой — рубахи парня, а Коля… Он был примером. Да, наверное, так. У нас, как ни крути, с личным примером пока весьма туговато. Только в пошлых телесериалах начальники сами понимают в станках или секретари райкомов женятся на передовых колхозницах. А на самом деле? Большинство руководителей даже в дни субботников сидят по кабинетам. Знаю, сам такой, чего греха таить, а Коля действительно хорошо разбирался в производстве, работал, как вол, и других мог заставить. Бездельников не терпел, а такие люди очень скоро наживают себе врагов… Коля в последнее время стал сдавать. Страхи какие-то его мучили.

— Какие страхи? — оживился Глеб.

— Разные, — небрежно отмахнулся Усов. — Недавно его поздравляли со сдачей объекта, поставили на стол цветы. Он как увидел, аж побелел весь. Что с тобой, Коля, спрашиваю. Молчит, валидол в рот сунул и молчит. А потом тихо сказал: «Показалось, что мне на похороны цветы принесли…» Душевная депрессия! Век стрессов, а Коля их перенес немало.

— Скажите, Борис Иванович, что узнал Филатов незадолго до смерти? — спросил Глеб и поразился, как моментально изменилось лицо Усова. Тот вдруг сник, под глазами резко обозначились мешки, уголки губ опустились.

— Вы… знаете? — он с испугом поглядел на Соломатина.

— Хочу услышать от вас, — уклонился от объяснений Глеб. «Горячо, горячо!» — тоненько запело у него внутри.

— Перестаньте! — рассердился Усов. — Неужели вы всерьез считаете, что Коля покончил с собой, узнав, что я и Нина когда-то были близки? Но это же не причина! Он сам мне говорил!

«Ну вот, раскрылись альковные тайны», — усмехнулся Глеб.

— Когда говорил? — решил уточнить он.

— Когда? — переспросил Усов. — Приезжал вечером, незадолго до того… Как же он сказал? Ага, «если со всем этим разбираться, жизни не хватит». Но я вас прошу, дело прошлое, у меня тоже семья, дети… — он вытащил пухлый бумажник и достал из него фотографии. — Вот, моя половина. Извините, не знаю вашего имени-отчества?

— Глеб Николаевич, — представился Соломатин. Ему стало скучно: «друзья семьи», похотливая жена, заработавшийся муж, накинувший себе петлю на шею. Зачем? Получит ли он ответ на собственные вопросы здесь, в этой квартире с богатыми картинами?

Глеб поглядел на фото худой некрасивой женщины и «наследников», еще раз отметив, что нередко мужчины изменяют с женами приятелей.

Заметив знакомое лицо на одной из фотографий, он мягко потянул ее за уголок из рук Усова.

— Это Коля… — услужливо пояснил Борис Иванович.

Почти не слушая, Соломатин смотрел на фотографию. Нет, память не обманула, это тот мужчина, с которым он однажды ехал в машине по дороге в больницу. Вот как им привелось встретиться! Вернее, им никогда больше в этой жизни не встретиться, просто неожиданно скрестились дороги Глеба и хозяина черной «волги» — дорога, еще ведущая вперед, с уже оборвавшейся или, может быть, оборванной? Как тесен мир! Разве мог тогда Глеб подумать, что месяц-другой спустя будет докапываться до истинной причины смерти человека, с которым повздорил, наговорив резкостей.

— Оказывается, мы однажды встречались, — возвращая Усову фото, не стал скрывать Глеб.

— Да? — Борис Иванович удивленно поднял брови. — По службе или как? Простите, конечно, может, это тайна?

— Никаких тайн, — горько усмехнулся Соломатин. — Однажды он подвез меня на персональной машине.

— У вас феноменальная память, — польстил Глебу Усов. — Хотя, что я, вы же профессионал! М-да, милейший человек был наш Коля.

— Я этого не заметил, — сухо ответил Соломатин.