Рэкетир

Я следую за ними по коридору. В другом корпусе нас ждут три СИСа и старший надзиратель. На руки мне надевают наручники, на щиколотки кандалы и ведут по дорожке к фургону. Посторонний наблюдатель мог бы решить, что меня отправляют на казнь. За рулем сидит маршал по фамилии Хичкок. Серхофф задраивает за мной дверь и садится на переднее пассажирское сиденье. Все, поехали.

Я не желаю оглядываться, мне не нужно прощание с Фростбургом. За годы я досыта на него насмотрелся. Провожая взглядом придорожные картины, я невольно улыбаюсь. Через несколько минут мы тормозим на стоянке торгового центра. Серхофф выпрыгивает из кабины, отодвигает дверь, тянется ко мне — и отпирает сначала наручники, потом ножные кандалы.

— Поздравляю! — тепло произносит он, и я решаю, что он мне нравится. В последний раз я слышу лязг наручников и растираю затекшие запястья.

Вскоре мы набираем скорость и мчимся по федеральной автостраде номер 68 на запад. Уже почти весна, на округлых холмах западного Мэриленда появляются признаки жизни. Пять лет я мечтал об этом дне, и теперь меня захлестывает восторг. В голове толкутся самые разные мысли. Мне не терпится переодеться, натянуть джинсы. Жду не дождусь, когда наконец куплю машину и покачу куда глаза глядят. Я истосковался по женскому телу, по вкусу стейка и холодного пива. За безопасность сына и отца я отказываюсь тревожиться. Никто их не тронет.

Маршалов тянет поболтать, я охотно их слушаю.

— Ты больше не поднадзорный, Мэл. Если захочешь включения в программу безопасности свидетелей, больше известную как «защита свидетелей», то мы, Служба федеральных маршалов, позаботимся о тебе. Мы займемся твоей безопасностью. Ты станешь другим человеком с подлинными документами, получишь финансовую помощь на аренду жилья, текущие расходы, медицинское обслуживание. Мы найдем тебе работу. Мы не станем наблюдать за твоей повседневной жизнью, но всегда будем рядом на случай, если тебе понадобимся.

Можно подумать, что он читает вслух брошюру, но его слова все равно звучат как музыка.

— Программа охватывает больше восьми тысяч свидетелей, — подсказывает Хичкок, — и ни один из них еще не пострадал.

Я задаю естественный вопрос:

— Где я буду жить?

— Страна большая, Мэл, — говорит Хичкок. — Мы селим свидетелей и в сотнях, и в тысячах миль от их домов. Расстояние — не главное, но вообще-то чем дальше, тем лучше. Что ты предпочитаешь — тепло или снег? Горы и озера или солнце и пляжи? Большие или малые города? Маленькие городки — не лучший выбор, мы обычно рекомендуем такие, где живет не меньше ста тысяч человек.

— Там легче затеряться, — подсказывает Серхофф.

— Я выбираю сам? — спрашиваю я.

— В разумных пределах — да, — говорит Хичкок.

— Я подумаю.

Что я и делаю следующие миль десять — не в первый раз. У меня есть четкое представление о том, куда я направляюсь и зачем. Я оборачиваюсь и вижу знакомый легковой автомобиль.

— Насколько я понимаю, за нами едет ФБР.

— Точно, агент Хански и еще один сотрудник.

— И долго это будет продолжаться?

— Несколько дней, наверное, — говорит Серхофф. Они с Хичкоком переглядываются. Точный ответ им неизвестен, и я не собираюсь допытываться. Спрашиваю только:

— У ФБР всегда принято следить за свидетелями вроде меня?

— По-разному, — отвечает Хичкок. — Обычно при включении свидетеля в программу защиты у него остаются незаконченные дела с тем или с теми, против кого он дал показания. Бывает, что свидетелю нужно выступить в суде. В таких случаях без ФБР не обходится, но они действуют через нас. Только так — через нас. Но постепенно, с годами, ФБР, можно сказать, забывает о свидетелях.

Пэт меняет тему.

— Первым делом ты должен будешь в законном порядке поменять имя. Мы пользуемся услугами одного судьи в округе Фэрфакс, северная Виргиния, который держит дела в строжайшей тайне. Формальность, конечно, но выбрать новое имя придется. Лучше сохранить прежние инициалы и особо не выпендриваться.

— Например?

— Майк Барнс. Мэтт Бут. Марк Бриджес. Митч Болдуин.

— Похоже на список членов белого братства.

— Похоже, конечно. А то Малкольм Баннистер не из той же кучи!

— Спасибо.

Еще несколько миль мы придумываем мне имя. Серхофф открывает лэптоп и, щелкая «мышкой», спрашивает:

— Какая у нас самая распространенная фамилия на «б»?

— Бейкер? — предлагает Хичкок.

— Эта на втором месте.

— Бейли, — говорю я.

— Номер три. На четвертом месте Белл, на пятом Брукс. Победитель — Браун, эта фамилия вдвое популярнее серебряного призера Бейкера.

— Один из моих любимых афроамериканских писателей — Джеймс Болдуин, — вспоминаю я. — Это и будет моя фамилия.

— Годится. — Серхофф нажимает на клавишу. — А имя?

— Может, Макс?

Хичкок кивает, и Серхофф пишет: «Макс».

— Мне нравится, — говорит Хичкок. Можно подумать, что он нюхает хорошее вино.

— В Соединенных Штатах примерно двадцать пять Максов Болдуинов, так что это самое то, — говорит Серхофф. — Хорошее четкое имя, не слишком распространенное, но и не экзотика и не дурь какая-нибудь. А второе имя? Что мы поставим посерединке, Макс?