Реки Лондона

— Отлично, — сказал Найтингейл. — Мне нужен кто-то, кто способен мыслить ясно и объективно.

— «Ну точно в морг», — подумал я.

Официально это место называется Центр судмедэкспертизы имени Иэна Веста. Оно олицетворяет стремление Министерства внутренних дел превратить один из муниципальных моргов в роскошное заведение, как в американских фильмах. Чтобы неопрятные полицейские не умудрились как-нибудь запачкать тела и этим испортить улики, здесь созданы специальные смотровые, в которых установлены телеэкраны. Изображение транслируется туда непосредственно из операционной, где производится вскрытие. Таким образом, даже самые жуткие случаи воспринимаются не так тяжело и больше напоминают чернушный документальный фильм. Меня это более чем устраивало, но Найтингейл, напротив, сказал, что нам необходимо увидеть труп своими глазами.

— Зачем? — спросил я.

— Затем, что кроме зрения есть и другие формы восприятия, — сказал Найтингейл.

— Вы имеете в виду экстрасенсорное восприятие?

— Будьте готовы ко всему, — последовал ответ.

Лаборанты заставили нас облачиться в чистые халаты и надеть маски и только потом допустили в лабораторию. Мы не были родственниками погибшего, поэтому ради нас не стали прикрывать простыней место, где голова отделена от тела. И я вдруг очень порадовался, что не стал ничего есть в том ресторанчике.

Уильям Скермиш, судя по всему, был ничем не примечательным человеком. Средних лет, среднего роста, рыхлый, но не полный. Вопреки ожиданиям, мне не было страшно смотреть на отрезанную голову, на рваный край рассеченных мышц и кожи посередине шеи. Все считают, что первый труп, который видит полицейский, — это жертва убийства, но обычно это бывают погибшие в автокатастрофах. Я впервые увидел труп на второй день своей работы, когда курьера на велосипеде переехал грузовик, оторвав ему голову. После такого не то чтобы привыкаешь к виду трупов, но понимаешь, что всегда может быть еще страшнее. Я, конечно, смотрел на безголового мистера Скермиша без всякого удовольствия, но ожидаемого отвращения тоже не ощущал.

Найтингейл склонился над телом — так низко, что его лицо почти соприкоснулось с изуродованной шеей трупа. Покачав головой, он повернулся ко мне.

— Помогите перевернуть его.

Я совсем не хотел прикасаться к мертвому телу, даже в резиновых перчатках, — но трусить и отказываться было поздно. Тело оказалось тяжелее, чем я ожидал, — холодное, негнущееся. Я перевернул его на живот — оно легло на стол с тихим шлепком. Я поспешно отпрянул, но Найтингейл сделал мне знак снова подойти к столу.

— Мне нужно, чтобы вы как можно ближе наклонили голову к его шее, закрыли глаза и сказали мне, что чувствуете.

Я не двинулся с места.

— Честное слово, вы сразу все поймете, — пообещал инспектор.

Маска и защитные очки оказались очень кстати, иначе бы я точно поцеловался с этим мертвым типом. Я закрыл глаза, как было велено. Вначале чувствовались лишь запахи спирта, медицинской стали и свежевымытой кожи, но потом к ним примешалось что-то другое. Ощущение присутствия чего-то вертлявого, лохматого, с мокрым носом и виляющим хвостом.

— Итак? — поинтересовался Найтингейл.

— Собака, — ответил я. — Маленькая брехливая собачонка.

Рычание, лай, крик, булыжники мостовой, мелькнувшие перед глазами, удары палки, смех — визгливый, сумасшедший хохот.

Я резко выпрямился.

— Нападение, потом смех? — спросил Найтингейл.

Я кивнул.

— Но что это было? — спросил я.

— Это сверхъестественное, — ответил инспектор. — Оно оставляет некий след, воспоминание. Если вы посмотрите на яркий свет, а потом закроете глаза, — ощущение останется. Так и здесь. Мы называем это «вестигий» — след, отпечаток.

— А как узнать, что мне не показалось? — спросил я.

— Это приходит с опытом, — сказал Найтингейл. — Со временем научитесь.

К счастью, на этом мы закончили и вышли из смотровой комнаты.

— Но я почти ничего не почувствовал, — сказал я, пока мы переодевались. — Они всегда настолько слабые, эти следы?

— Тело пролежало в холодильной камере два дня, — ответил инспектор, — а трупы не очень хорошо держат вестигии.

— Значит, его появление было вызвано чем-то очень мощным, — предположил я.

— Именно, — согласился Найтингейл. — Из этого следует, что собака играет здесь какую-то важную роль, и нам необходимо выяснить, какую.

— Возможно, это была собака мистера Скермиша?

— Возможно, — сказал Найтингейл. — Давайте с этого и начнем.

Мы переоделись и уже выходили из морга — но тут нас подстерегло несчастье.

— Поговаривают, здесь здорово воняет, — сказал кто-то позади нас. — И чтоб я сдох, если это не так!

Мы замедлили шаг и повернулись.