Реки Лондона

— Я приехала в Лондон в 1957 году, — начала Мама Темза. — Но тогда я не была богиней. А была просто глупой деревенской девчонкой, которую не помню как звали. Я приехала учиться на медсестру, но, сказать по чести, медсестра из меня была никудышная. Мне никогда не нравилось находиться рядом с нездоровыми людьми, и к тому же в моей группе было слишком много игбо.[14] Из-за идиотов-пациентов я провалила все экзамены, и меня выгнали. — Мама Темза громко цыкнула зубом. — Да, выкинули прямо на улицу. А мой прекрасный Роберт, который ухаживал за мной целых три года, вдруг возьми и скажи: «Я не могу больше ждать, пока ты решишься, и поэтому женюсь на белой сучке из Ирландии».

Она снова цыкнула зубом, и по комнате словно прокатилось эхо, ибо остальные женщины сделали то же самое.

— Мне было так плохо, — продолжала Мама Темза, — что я решила покончить с собой. Да, вот так меня обидел тот парень, напрочь разбил мне сердце. И я отправилась на мост Хангерфорд, чтобы броситься с него в реку. Но под ним вовсе не река, а железная дорога, а то небольшое ответвление, что для пешеходов, было тогда очень неопрятным. Кто только там не жил — и бомжи, и тролли, и прочие гоблины. Не годится порядочной нигерийской девушке совершать самоубийство в подобном месте. Мало ли кто может увидеть? Тогда я пошла на мост Ватерлоо, но, когда добралась, увидела великолепный закат. В его отблесках все вокруг было такое красивое, что я просто не могла заставить себя прыгнуть вниз. Потом стемнело, и я пошла домой ужинать. На другой день я встала с утра пораньше, села в автобус и поехала на мост Блэкфрайерс. Но на северном конце его стоит эта проклятая статуя королевы Виктории. Стоит спиной к реке, да, — но подумайте, какой был бы конфуз, если бы она вдруг повернулась и увидела меня на парапете?

Остальные женщины покивали, выражая полное согласие.

— С моста Саутворк я броситься уж никак не могла, — проговорила Мама Темза. — И вот после долгих скитаний я оказалась — как вы думаете, где?

— На Лондонском мосту?

Протянув руку, Мама Темза потрепала меня по коленке.

— Да, это был старый Лондонский мост, который потом продали тому милому джентльмену из Америки. Есть же люди, которые знают, как ублажить реку. Два барреля «Гиннеса» и ящик рома «Барбанкур» — вот это дело!

Умолкнув, Мама Темза отхлебнула чаю. Вошла Беверли с тарелкой пирожных с кремом и поставила ее так, чтобы удобно было брать. Я и сам не заметил, как взял одно из них, но тут же положил на место. Беверли фыркнула.

— Посреди старого Лондонского моста была маленькая часовня Святого Бирина, и я, будучи доброй христианкой, решила, что это как раз самое подходящее место. Я стояла там и смотрела на запад. Начинался прилив. Лондон тогда еще был портом, но порт этот уже умирал, подобно старому человеку, который прожил долгую, интересную жизнь и сохранил в памяти множество разных историй. И теперь он боялся слабости, боялся, что никто о нем не позаботится, — потому что в реке уже не осталось ни единой сущности, способной позаботиться о старике: ни ориша,[15] ни прочих духов. Вообще никого. Я услышала, как река зовет меня по имени — по прежнему имени, которое я забыла. Она говорила:

— Тебе плохо, мы видим это. Ты плачешь, как дитя, и виной этому мужчина.

И я ответила:

— О река, мой путь сюда был так долог, из меня не получилось медсестры, и любимой женщиной я тоже не стала, потому что мой мужчина разлюбил меня.

И сказала мне река:

— Мы можем унять твою боль, сделать тебя счастливой, подарить тебе много-много детей и внуков. Весь мир будет принадлежать тебе и положит к твоим ногам свои дары.

— Что ж, звучало заманчиво, — продолжала Мама Темза, — и я спросила: «Что я должна сделать? Чего вы хотите?»

«Ничего, — ответила река. — Кроме того, что ты и так хотела сделать».

И я прыгнула в воду — плюх! И опустилась на самое дно. И знаете — там, на дне реки, полным-полно такого, что вы просто не поверите. Скажу только одно — это все хорошо бы достать, вот что. — Она вальяжно махнула рукой в сторону реки. — Я вышла из воды у доков Уаппинга — там, где раньше казнили пиратов. И с тех пор не покидаю этого места. Темза — самая чистая из промышленных рек Европы. Как думаете, почему? Вспомните Свингующий Лондон,[16] клевую Британию,[17] Барьер на Темзе[18] — думаете, это все просто так?

— А Купол Тысячелетия? — спросил я.

— Да, сейчас это самая популярная концертная площадка в Европе, — кивнула богиня. — Девы Рейна специально навестили меня, чтобы посмотреть, как он устроен.

Она многозначительно посмотрела на меня. Я же терялся в догадках, кто такие девы Рейна.

— Возможно, Отец Темза видит все это несколько иначе, — предположил я.

— Папаша Темза, — презрительно фыркнула Мама. — В молодости он дал ту же самую клятву, стоя на том же месте, где стояла я. Но сам ни разу после Великого Зловония 1858 года[19] и не появился ниже Теддингтонского шлюза. Даже после того, как Базалгетт[20] установил свои коллекторы. Даже когда начался Лондонский блиц[21] и весь город был в огне. И он еще заявляет, что это его река!