Реки не умирают. Возраст земли

Это 217-й и 218-й полки, один за другим, по сигналу, встали на казаков. В первых боевых цепях, с винтовками наперевес, шли командующий обороной Великанов, начальник политотдела Здобнов, комиссары полков Ефим и Марк Башиловы. Наступление охватило все пространство от самого полотна железной дороги и до мелколесья, левее которого латыши надежно прикрывали излучину Урала. Спешенные казаки попятились назад. Сначала они отходили перебежками, уступ за уступом, но, оказавшись в чистом поле, где не за что и глазом зацепиться, они бросились к тыловым балкам, в которых сгрудились коноводы с лошадьми. Нет на войне дороже этих минут, когда видишь бегство неприятеля!

Вера ликовала. Только почему медлит Петерсон? Надо же пользоваться моментом... Однако участие в общей атаке не входило в задачу латышей вплоть до того, как будет занят Меновой двор. Ян следил за событиями без восторгов: он знал, как поминутно колеблются чаши весов в такой баталии. К тому же он был расстроен — погиб его лучший пулеметчик, ранены еще двое.

В женской дружине раненых не оказалось, но была сражена осколком Дуся Никитина, мать семейства. Ее положили рядом с убитыми латышами, в ожидании лодки. Теперь одной из женщин приходилось неотлучно ухаживать за ранеными: они вповалку лежали у самого подножия черного тополя — осокоря, под его раскидистой, наполовину сухой кроной, заменявшей больничную палату.

Когда Вера, наскоро простившись с Дусей, опять устроилась в своем окопчике, батальоны справа уже залегли на новом рубеже, взятом у казаков, отступивших в степь. Пеший казак в степи — не казак, этим и воспользовался Михаил Дмитриевич. Наступать же дальше, к Меновому, он пока не решался: белые могли бросить против его пехоты массу конницы, которую удобнее встретить из окопов дружным залповым огнем.

Великанов не ошибся: конница не заставила себя долго ждать. Генерал Жуков развернул на широком ковыльном косогоре целую кавалерийскую дивизию.

Лава за лавой накатывались на позиции красных. Не только Вера, даже Петерсон никогда не видел такого скопища людей и лошадей, намертво соединенных в одном безумном, отчаянном рывке. Слитный гул от кованых копыт, лязга оружия, конского храпа, неистового крика всадников нарастал с каждым мигом. Казаки размахивали клинками кругообразно и с такой силой, что сплошное, нестерпимое свечение множества сабельных кругов больно, жгуче резало глаза, мешало целиться. Да, первая кавалерийская дивизия Дутова шла ва-банк.

И вот грянул залп. Еще залп... Головные кони разом вскинулись на дыбы, взвились десятками свечей и стали заваливаться на бок, подминая седоков. Или сами казаки с разгона падали наземь, и тогда их кони, освободившись от мертвого груза, во всю мочь скакали в тыл, сшибая встречных.

Но ближняя сотня все-таки ворвалась с ходу в мелколесье — на стыке 218-го полка и латышской группы.

В это время пластуны возобновили движение к реке. Они еще утром поняли, что на берегу окопались городские бабы, и решили во что бы то ни стало отрезать их.

У латышских стрелков прибавилось забот: отражая на фланге, в мелколесье, прорвавшуюся сотню, надо было помогать, женской дружине отбиваться от пластунов. Ян послал в помощь Вере с десяток бойцов..

За день женщины пообвыкли и теперь вели себя куда спокойнее, чем утром, поражая хладнокровием даже латышей. Вера сама удивлялась, что не боится ни черта ни дьявола, лишь бы хватило патронов до вечера. Она не спускала глаз с двух офицеров: поклялась убить обоих, поклялась именем дочери. Но они так плотно прижимались к земле, что ей это не удавалось. Наконец один из них чуть приподнялся на локте. Вера немедленно выстрелила. И по тому, как он безвольно уронил голову в ковыль, отметила для себя, что не промахнулась. Начала зорко следить за другим, все думая о Поленьке, о Василисе, о Великанове. Успеет ли к ночи вернуться домой, чтобы успокоить девочку, хотя и привыкшую сидеть в одиночестве до сумерек. Не ранен ли Михаил Дмитриевич, он ведь обычно идет под пули наравне со всеми. И как там у Марка Башилова чувствует себя тетя Вася... Вера плавно нажала курок, едва этот второй офицер начал отползать от первого, мертвого. Кажется, попала и в него. Она уже поверила в свою счастливую звезду.

А пластуны только ждали исхода боя на опушке леса, чтобы одним броском покончить с реденьким заслоном красных на крутой излучине реки. Не дождавшись, начали атаку.

— Отходите в лесопарк! — сказал Вере пожилой латыш. — Мы вас прикроем.