Реки не умирают. Возраст земли

На всякий случай она полистала и «Церковный вестник».Обычные сводки военных действий, подробное описание «странствий Дутова», назойливые предложения магазина Михайло-Архангельского братства, имеющего в достатке колокола и облачения, длинные списки вакантных мест для священников, дьяконов и псаломщиков, статья о каком-то «упрощении богослужения»... Все мусор, мусор минувших дней.

И «Казачья правда» не сулила никаких находок. Извещения о продаже с торгов земельного участка атаманской дачи, об отпуске керосина по хлебным купонам... Вера хотела было отложить истрепанную подшивку, как вдруг обратила внимание на хронику:

«Постановлением Военно-революционного комитета от 3 февраля 1918 года освобожден из-под. ареста офицер Казанцев, давший подписку о выезде из Оренбурга в 24 часа»...

Ах, он уже, значит, побывал у красных! Она стала более тщательно прочитывать отдел хроники и нашла другое сообщение:

«За недоказанностью вины Чрезвычайная комиссия освободила гр-на Петра Спиридонова».

Спиридонов, Спиридонов... Да это же тот самый друг поручика Казанцева, который имел свой дом на Введенской!

Она вырвала нужные номера газет, чтобы отнести в Чека. Сами по,себе ее находки мало что значили, но Вера могла связать их в единую цепочку, которая, возможно, приведет чекистов или на Введенскую, или к Слесаревой.

Уже не впервые подумала она о том, до чего же мягко обходились в ревкоме и Чека с этими людьми, которым ничего не стоило дать честное слово не продолжать борьбу с Советской властью. Нет-нет, нельзя так им верить. На совести Казанцева десятки загубленных жизней. Поручик сам цинично хвастался на приеме американского консула в Биржевке, как он является по ночам в тюрьму, уводит большевичек за пороховые погреба или в собачьи ямы за винным складом и расстреливает без суда и следствия. Что ж, теперь наконец трибунал воздаст ему по заслугам. Но как напасть на след белого разведчика в осажденном городе, где все перемешалось в горячке боев не на жизнь, а на смерть? Если Казанцев уйдет и на сей раз, то виноватой будет она, только она, Карташева.

— Чем ты занимаешься целый день?... — На пороге стоял Николай Ломтев, помахивая новым плетеным темляком с нарядной кистью.

— Что на Салмыше? — в свою очередь спросила Вера.

— Связи нет, даже вестового не догадаются прислать.

— А ты позвони в губком.

— Хорош штаб, который ничего не знает. — Николай прошел в комнату, сел за свободную машинку, налегая на стол всей грудью, точно изготовился стрелять из пулемета.

Она рассказала о своих газетных находках. Он выслушал без интереса.

— Никуда не денется твой поручик.

— Мне бы такой оптимизм, как ты любишь говорить.

— И потом, знаешь, Вера, сейчас не до поручика, когда на город с трех сторон прут генералы.

— Да как ты не поймешь, что именно сейчас Казанцев может расчистить дорогу любому из генералов? У нас нет никаких резервов. Михаил Дмитриевич каждую ночь перебрасывает одни и те же батальоны с участка на участок — то на юг, то на восток, то на север...

— Не горячись, я все понимаю.

— Ты сам в прошлом году сосватал меня в разведку...

— Неплохо бы вообще сосватать тебя, Вера Тимофеевна, да невеста ты с характером.

— С ума сошел! Что, тебе мало девушек? Василиса ходит за тобой как тень.

— Не наводи тень на плетень.

— Оставь, Николай.

— Ладно, не дуйся, я пошутил.

Внизу гулко хлопнули дверью, послышались торопливые шаги на лестнице. Так — через ступеньку — взбегает наверх только начальник обороты. Ломтев вышел, чтобы встретить Великанова.

— Карташева здесь? — услышала она его голос в коридоре. — Позови ко мне.

Михаил Дмитриевич весь сиял от радости: в цыганских глазах — блеск, улыбка поигрывает на лице, тронутом весенним загаром.

— Победа, товарищи! — сказал он, присаживаясь за рабочий стол. Но тут же встал, заходил по комнате: ему, видать, не сиделось. — Полная победа!.. Вера Тимофеевна, пишите пожалуйста. — И он стал диктовать срочное донесение штабу Первой армии.