Реки Судьбы (СИ)

— Прости, но ты так ужасно изуродован, что я… я не смогу быть с тобой. Ты — чудовище! Хотя… — она взволнованно сжала руки, — ты всегда был чудовищем.

— Я понял, не продолжай. Лилдах, и всё-таки я попрошу небольшого одолжения… Не говори никому, что видела меня живым! Никто из семьи не знает, что я выжил, и не надо, чтобы знали.

— Я понимаю тебя, но ты… мне кажется, что ты меня не понял. Ты как всегда горд, дорим, и, как всегда, непостижим. Обещаю, никто не узнает о твоём возвращении.

— Спасибо и прощай!

— Нет, выслушай меня! Я и так долго терпела… я должна объясниться! Ты… уверена, ты не понимаешь ни сейчас, ни тогда…. до Лаяма. Я думала, что это преодолимо, но ошиблась. Ты был всегда изыскан в ласках, но ведь тебе этого было мало!

— Мне казалось… видимо казалось, что тебе нравилось.

— Постой… мне трудно объяснить… но ты должен понять… из-за тебя я теряла себя. Я не могу… твои ласки… они разрушают меня. Я перестаю думать, как надо… Я жажду этого, а ведь я дочь Царствующей Семьи. Я не хочу этого! Мне этого не надо! Из-за встреч с тобой я исчезаю…

— Да-а… — он с трудом подавил приступ бешенства. — Не знал.

— Мне не нужна такая страсть! Для меня — это стресс. Ты просто ураган! Я всегда пугалась твоей страсти, но тогда ты был самым красивым… Теперь же… твоя внешность соответствует твоей страсти.

— Довольно!

— Нет, выслушай, ты чудовищен и в страсти!

— Прощай, Лилдах, я рад, что ты высказалась.

— Вот, ты так всегда. Мог бы дать мне объяснить.

— Что? Ты ясно сказала, что я тебе противен.

— Прости, но ведь ты всегда требовал честности в отношениях. Хотя сам ты не был честным.

— Ты посмела меня обвинить в бесчестье?!

— Нет, я о другом. Ты ведь мучился и тщательно скрывал, что равнодушен ко мне.

— Мы квиты. Спасибо, за свободу!

— Прощай, дорим!

Вир, увидев посеревшее лицо короля, обвила его руками и, поцеловав, прошептала:

— Мы найдём, не тревожься.

Рэй решительно унёс её в свою комнату и изыскано, как когда-то Лилдах, ласкал свою королеву, но та, наплевав на изысканность, страстно отвечала ему. В конечном итоге, его натура взяла верх, и он наслаждался её требовательным ртом и настойчивыми руками. Когда он пришёл в себя от её страсти, то понял, что только что, навсегда изгнал из души Лилдах, и теперь его разум не сковывают оковы обиды.

Было ощущение, что перед ним дорога. Мысленно завопив «Свободен!», он застыл, заставляя память вернуть то, что тогда говорила Лилдах перед отъездом, а он не слушал. Спустя несколько мгновений он вспомнил. Она тогда сказала:

— Я хочу написать серию стихов о загадках души. Душа человека, как воды могучей реки, тайное скрыто в глубинах вод.

Очнувшись, король осмотрелся, на кресле сидела Вир, завернувшись в покрывало, и смотрела в стену. Проблема! Он обидел своего маленького райза. Рэй тронул её, но она отвернулась от него. Король взял её на руки, но она была сжата в комок, тогда он оттащил её на их диван, посадил, а сам лёг и положил ей голову на колени. Прошло несколько минут в тяжелом молчании, наконец, Вир не выдержала.

— Так нельзя! Ты использовал меня.

— Да, и ты подарила мне свободу, которой я и воспользовался, — Вир, непонимающе, посмотрела на него. — Я не сравнивал тебя, королева, а освобождался. Я свободен от нанесенной обиды. Свободен! Я вспомнил, что Лидах попросила прощение у меня перед отъездом. Понимаешь?! Она знала уже тогда то, что назвала злом.

— Я на тебя сердита, — она тщательно скрыла, что рада тому, что тёмная тень боли навсегда покинула его.

Рэй улыбнулся, тому, что никогда не научится её понимать. Вот и сейчас, она сказала, что сердита, а от самой струились эмоции счастья и радости.

— Ладно, сердись, — рука отправилась в странствие по спине его сердитого котёнка.

Он с наслаждением наблюдал, как глаза Вир стали круглыми, и она задрожала от желания, но, тем не менее, сердито провозгласила:

— Уйду я от тебя! Вот уйду и куплю себе стихи Лилдах. Стану такой, как она. (Марф, почему только спину-то гладишь? А говорил, свободен, что же ты, как скованный?)

Рэй, как всегда, подслушал это и с вожделением посмотрел на неё. (Уй! Котёнок, ты никогда не станешь ей, и это такое счастье).

— Когда уйдёшь? — и стал изучать её тело, бормоча, что не может упустить такой момент. (Ох, да ты уже давно готова и ждёшь).

Он урчал, укладывая её поудобнее.

— Да вот оденусь и уйду, — Вир отбивалась от него, подставляя под его жадные руки, то попку, то грудь.

— Нет, сначала я реабилитируюсь. Я тебя сердитую ещё ни разу…

В результате у Вир, как всегда, снесло крышу.

Уже вечерело, когда она выскользнула из комнаты, где спал король. Она была с одной стороны в восторге, но с другой стороны, понимала, что надо было всё-таки объясниться. Нельзя так её использовать. Она одевалась и сердито шептала себе под нос.

— Нельзя было давать ему себя трогать, мой организм всегда отключает мозги! Надо с ним поговорить, и чтобы между нами стоял стол, иначе я опять поддамся. Марф! Как мне хорошо с тобой, Рэй, но ты считаешь меня глупой.