Рекламная любовь

— Нет. Когда мы поступили, он уже ушел. Слышали очень много, это правда. От девчонок со старших курсов.

— Да, насчет девчонок он у нас мастак…

— Но он ведь и помог многим, — как бы невзначай вставила Маша. — Я слышала, что он многих девочек, которым симпатизировал, пристроил в модельный бизнес. И в рекламу.

— Возможно, возможно… А вам с Надюшей тоже хочется в рекламу? — усмехнулся Антон.

— Почему нет? — вскинула бровь Маша.

— Деточка моя, это только с виду все так лучезарно. Огни рампы, и все такое… Знаю я этих девочек-мотыльков. Промелькнула — и нет ее. Кроме смазливой мордочки нужно кое-что еще уметь и иметь в этой жизни…

— Что уметь? Что иметь?

— Покровителя, например. Или большие деньги. Просто так в телевизор не пускают, — улыбнулся он и поймал на себе напряженный, даже сердитый взгляд Маши. И принялся растирать грудь с левой стороны.

— Что-то устал я. Сердце побаливает. Надюша, где у тебя прилечь можно?

Он прекрасно знал, где можно прилечь. И Надя знала, что он знает. И Маша знала, что они все знают… И каждый его приезд они ломали одну и ту же комедию…

— В соседней комнате, Антон Владимирович. Там уже постелено. Может, доктора вызвать? — участливо спросила она.

— Нет, не нужно. Просто устал от студентов, от экзаменов. Маша вот что-то сердито на меня смотрит…

— Что вы, Антон Владимирович, — всплеснула руками Маша. — Я не сердито, я вижу, что вам нехорошо, и волнуюсь за вас.

— А ты лучше принеси мне коньячку рюмочку в постельку, хорошо? Ну я пошел, жду тебя.

Они лежали на узкой тахте, за стеной тарахтел телевизор.

Антон все терзал ее, разворачивая то так, то этак. Она сотрясалась под его тяжелым телом, словно кукла. Она делала все, что он требовал, исполняла каждую его прихоть, не забывая постанывать в нужных местах…

Наконец он угомонился, откинулся. Маша перевела дух.

— Хорошая ты девка, Машка! — дружески потрепал он ее по груди.

Его тон показался ей невероятно оскорбительным. Она просто задохнулась от этих слов. И, сцепив зубы, переводила дыхание.

— Каждый раз еду сюда и думаю: Машу увижу! И сердце радуется, представляешь? Уж сколько раз поднимался вопрос о том, что хватит, дескать, выездные сессии экзаменационные устраивать, пусть заочники сами приезжают. Но я — ни в какую! Как же, думаю? Как же моя Маша? Как я без нее буду? — весело откровенничал Антон.

— А я замуж выхожу, — ровным голосом ответила вдруг Маша.

— Как — замуж? — Антон даже привстал на локте. — Ты — замуж? Не может быть!

— Почему не может? — зло рассмеялась Маша. — Что, на мне уж и жениться нельзя? Такая никудышная?

— Нет, что ты! Ты чудесная! Замечательная! Но… За кого же тебе в этой дыре выходить?

— За мальчика… За Сережу.

— Это за поклонника твоего? — Антон упал на постель и расхохотался. — Ну ты даешь! Пожалей ребенка!

— Почему — пожалей? — разозлилась Маша. — Да он счастлив будет, понимаешь? Он до меня дотронуться боится! Хочет и не смеет! Пока я сама не позволю. Ноги мне целует, слышишь? Он меня боготворит! И будет всю жизнь… — Она задохнулась, смолкла и отодвинулась от него.

Замолчал и Антон. Так они и лежали молча. Затем Антон протянул к ней руку, погладил по голове, провел пальцами по лицу, ощутил на них влагу.

— Маша, ты плачешь, что ли? — испугался он.

Девушка молча мотнула головой.

— Плачешь, — подтвердил он, слизывая соленую влагу с пальцев.

— Нет! Да! Плачу! Сколько лет ты приезжаешь сюда? Пять! Пять лет два раза в год ты приезжаешь, развращаешь меня…

— Ой, ну только давай без достоевщины, — поморщился в темноте преподаватель.

— Хорошо, приручаешь к себе. Я за этот месяц привыкаю, привязываюсь… И каждый раз ты мне обещаешь, что заберешь меня в Москву. Что устроишь в шоу-бизнес, или в рекламу, или еще куда… Что поговоришь с нашим ректором бывшим, что покажешь меня ему. А потом уезжаешь. И нет ни тебя, ни твоих обещаний. Я устала. Устала снимать углы, приглашать тебя в гости к подругам… Я выхожу замуж за хорошего, честного, чистого, умного мальчика, понял?

В комнате опять повисла тишина. Затем Антон произнес:

— Послушай меня. Ты ведь не дурочка, понимаешь, что просто так взять и всунуть тебя в телевизор, или в кино, или на подиум я не могу. У меня есть связи, но не такие. Не такого уровня. Сейчас, милая моя, за все нужно платить.

«А я! А я что делаю?..» — едва не вскрикнула Маша. И вцепилась зубами в подушку.

— Тихо, тихо, ну что ты так? Хорошо, я тебе твердо обещаю, что переговорю с кем нужно. Конечно, ты очень красивая женщина. И умная. Но нужно не только это и не столько это. Нужно быть фотогеничной, обаятельной, раскованной, органичной. Нужно уметь быть дурочкой. Это в кадре. А за кадром нужно быть хитрой, злой, жестокой, никому и ничему не верить. Отстаивать свои интересы…

— Я все это могу! Ты совсем не знаешь меня! — убежденно произнесла Маша.

— Да? Что ж, сказано так, что я уже почти верю.

Хорошо, когда Алик будет проводить следующий кастинг, я тебя вызову. О’кей?

— Йес! — Маша захлопала в ладоши.

— А теперь мне пора в гостиницу. Сколько там на часах? О, уже четыре. Нужно собираться. Давай-ка я тебя напоследок немножко изнасилую. Так, неофициально…