Рекламное бюро господина Кочека

«Дорогие соотечественники!

Есть люди, которые со слезами изумления на глазах радуются победам фюрера. Как же иначе, ведь он претворяет в жизнь вековые мечты немецких капиталистов и помещиков о великой Германии.

Да, Австрия силой присоединена к рейху, на очереди Чехословакия. У нас еще множество соседей, и они могут стать легкой нашей добычей, если этого мы пожелаем.

Дорогие соотечественники!

Запомните одну простую истину — нация, угнетающая другие народы, не может быть свободной сама. Подумайте о будущем, пока не поздно. Не способствуйте злодеяниям нацистов во главе с Гитлером, не позорьте свою родину, не вызывайте гнев и ненависть к нам других народов. Не забывайте, что рано или поздно наступит час расплаты.

Мы, антифашисты, призываем вас на борьбу с фашизмом. Преградим путь авантюрам, — трудящимся нужен мир, работа, дружба, а не великая Германия, построенная на могилах миллионов.

Долой фашизм! Долой войну! Долой Гитлера!

Да здравствует мир на земле и демократия!

6 июня 1938 года, г.Берлин».

— Ну как? — спросил мастер Герман, закончив чтение.

— Это как раз то, что сегодня и нужно! А что, товарищ Герман, есть у вас надежные связные на заводах и фабриках? Доходит газета до рабочих?

— А как же иначе? Неужели вы думаете, что мы печатаем нашу газету, преодолевая тысячи препятствий, рискуя головой, ради собственного удовольствия? У нас больше полсотни связных. Они успели уже распространить свежий номер. Кое-где газету расклеили на стенах курилок или подбросили в шкафчики рабочих…

…После Мюнхена гитлеровцы решили, что им дозволено все, что в мире нет силы, способной противостоять Германии. Готовясь к большой войне, они усилили репрессии внутри страны. Агенты гестапо арестовывали людей по малейшему подозрению, прямо на улице, и без суда и следствия отправляли их в концентрационные лагеря. Обыскам и арестам не было конца. Усилилась слежка и за иностранцами, — Василий чувствовал это на каждом шагу.

Однажды днем Лиза позвонила ему в контору и сказала, что только что арестовали садовника Мюллера, а теперь агенты полиции требуют, чтобы их впустили в особняк произвести обыск.

— Я заперла двери и отказалась впустить их в дом. Но они не перестают стучать, настаивают, чтобы им открыли, грозятся выломать двери… Не знаю, что делать?

— Прежде всего, не волнуйся. Двери не открывай, — не сломают, не бойся. Я сейчас приеду! — Повесив трубку, Василий позвонил генеральному консулу О'Кейли и помчался домой.

Агенты гестапо топтались у подъезда, не рискуя взломать двери богатого особняка, принадлежащего американцу.

— В чем дело, господа? — сердито спросил Василий. — Почему вы так ведете себя у моего дома?

Офицер сказал, верное, отрапортовал по-военному:

— По нашим сведениям, ваш садовник Мюллер является коммунистом и связан с подпольной подрывной организацией!

— Что же следует из этого?

— Дело в том, что при обыске мы ничего не нашли у него.

— Тем более непонятно, что вам нужно в моем доме!

— Он… я хотел сказать — Мюллер… мог спрятать свои бумаги у вас…

— Странная у вас логика, господин офицер!.. У садовника ничего не нашли и поэтому решили произвести обыск в доме американского подданного, представителя компании, снабжающей вашу страну нефтью. Считая такой поступок с вашей стороны актом совершенно недопустимого произвола и проявлением недружелюбия в отношении ко мне и компании, которую я имею честь представлять, я вынужден буду довести об этом до сведения рейхсмаршала господина Геринга! До получения удовлетворительного ответа временно прекращаю всякие операции!

— Но ведь мы не произвели у вас обыска! — Вид у офицера был растерянный, упоминание американцем имени всемогущего рейхсмаршала произвело на него впечатление.

В это время к калитке сада подкатил лимузин с дипломатическими номерными знаками. Из машины вышел генеральный консул Соединенных Штатов Америки в Берлине О'Кейли. Он отрекомендовался офицеру и осведомился: на каком основании и по чьему приказу полиция ворвалась в дом американского подданного и пытается произвести обыск?