Рекло. Роман об именах

Вот в чём загвоздка. Любой написанный текст, даже этот самый дневник, описывающий моё пребывание здесь, разыгрывает спектакль между двумя ролями – творцом и читающим. Здесь ничего не попишешь. Есть писатель, описывающий происходящее. Он создаёт образы, рисует текстом или описывает происходящее. А есть читатель, интерпретирующий всё прочитанное. Одно существует ради другого. Писатель примеряет на себя роль читателя, перечитывает текст, подгоняет его под стандарты, заботится о целостности повествования, о его сюжетной структуре, межличностных отношениях между персонажами. Читатель примеряет на себя роль творца, когда создаёт в своей голове образы, которые произведение транслирует. Он домысливает детали, которых не было описано, очерчивает для себя характеры. Из этой структуры не вырываться. Ты читаешь. Ты пишешь. Читаешь. Пишешь. Круговая порука. Раздвоение Сизифа на две части. Если опуститься вниз к структуре произведений, то здесь уже намного больше мест для манёвров. Творцы экспериментируют с подачей, содержанием, текстом, языком, но это не меняет абсолютно ничего. Меняются декорации, роли остаются прежними. И речь здесь не только про чтение книг или записи в моём дневнике. В жизни ты делаешь две вещи. Пишешь и интерпретируешь написанное тобой же. Ты находишься в плену собственных действий, своего восприятия, своего творчества, своего имени. Я перестал мечтать. Я устал бесконечно писать о себе. Я устал бесконечно читать о себе. Все мои действия, все фильмы мною просмотренные, все книги прочитанные – это я. Многие выбрали путь реальный пустоты. Всё прочитанное про меня, но меня нет. Всё написанное про меня, но меня нет. Отрешённость в словах. Отрешённость в действиях. Бездушный романтизм. Поначалу казалось, что всё дело в усталости. Я даже где-то на страницах моего дневника описывал эту мысль. Вокруг нас слишком много информации и шума. И как моя речь может хоть на кого-то влиять, если я произношу её в комнате, в которой ничего не слышно из-за постоянного шума? Шум исходит со всех сторон на совершенно разных языках. В такой ситуации разум может предпринять всего два действия: ограничить поступающую информацию или частично дереализоваться. Поэтому я поступил на филологическое отделение. Поэтому я пишу. Это моя цель, о которой я забыл. Если быть точным, то я и не помнил об этой цели с самого своего рождения до сегодняшнего дня. Мы все что-то забыли, нужно лишь напомнить.

Теперь поговорим про писателя и читающего. Вся эта петля тоже довольно сильно утомляет, но только если находиться внутри. Всё как всегда упирается в совершенно простые вещи. В мире есть иллюзия существования монологичности действий, но это всего лишь иллюзия. Всегда будет читатель, всегда будет тот, кто создаёт текст. Довольно часто, прямо как сейчас, читатель и писатель – одно лицо. Совсем недавно я осознал, что устал от этого. Весь мой дневник – это совершенно неопрятный и плохо выдержанный мономиф, пусть и имевший место в действительно, что даже и неважно. Какие-то структурные элементы пропущены, а какие-то зачем- то добавлены.

Зачем существует это место? Этим вопросом я задавался уже давно. Ий, наверное, тоже спрашивал себя об этом, но, уверен, что у него есть невероятно рациональное объяснение всему происходящему. Но всё это глупости. Это место зовёт людей. Зовёт тех людей, что не могут определиться. Зовёт и отбирает у них определённость. Ты видела тигра или нет? Выберешь ты любовь или подругу? Поехать за дочкой в город или уехать встречать старость где-то в области?

Стать вечным читателем или вечным творцом?

Именно это связывает меня с другим мной, а не какой-то фантомный блуждающий мозговой ствол. Он – вечный читатель. Читает вероятности, читает других людей, проскакивает между всем этим, попадая на страницы чужих произведений. Но, при этом всём, в нём все же есть тяга к писательству, которая противоречит его природе.

Я —вечный писатель, строящий свою жизнь под дудку старой избитой литературной схемы. При этом стремлюсь к чтению, пытаясь прочитать самого себя через свои работы.

И третий – наше имя. То, что нас объединяет. К сожалению, для других таких же «слышащих пустоту» здесь сыграла простая удача. Кто-то смог догадаться. Кому-то было недостаточно сигналов. А кому-то повезло также, и он всё понял. То, что заполняло комнату. То, что «говорило» со мной в ту ночь. То, из-за чего я тогда просыпался среди комнаты. Всё это было эхом, произнесенным кем-то. Это было эхо моего настоящего имени, которое было со мной всегда. Нет ничего иного. Никаких параллельных сверх существ. Никаких внеземных цивилизаций. Есть лишь мир и имена. И сегодня мне предстоит вспомнить его. Она, кажется, всё понимает. Насколько же мала была вероятность того, что я все осознаю? Даже слегка обидно.