Рекомендация

Как бы ни была бедна жизнь, в ней непрестанно происходят разные вещи, дающие пищу для размышлений, сопоставлений и выводов. Собственно, главное в прозе В. В. – это именно его размышления и оценки, а совсем не экзотика путешествий. Он сознательно избегает экзотики. Вот и в моей, не очень богатой внешними событиями жизни случалось кое-что такое, что требовало записи «как было».

Меня интересовали некоторые технические, а также этические стороны метода В. В.

– Вы ничего не выдумываете из того, что написано в ваших книгах? – спросил я, когда мы остались наедине.

– Ничего, – твердо ответил В. В.

Конечно, это касалось событий, героев, действия. Оставался огромный простор для ассоциаций, интерпретации, отношения и проч.

– А имена героев изменяете?

– Нет, – сказал В. В.

Мне сразу вспомнились некоторые персонажи книг В. В., выведенные, как говорится, с такой жесткостью и непримиримостью к подленьким и мелочным их натурам, что будь я на месте этих людей, я, должно быть, утопился. Во всяком случае – сменил бы фамилию.

– И не обижаются? – осторожно спросил я.

В. В. хмыкнул.

– Не то слово. Бывает, ненавидят… А что поделаешь? Если работаешь таким способом, приходится на это идти. Издержки производства… У вас тоже есть склонность к такой прозе, так что запасайтесь мужеством, – улыбнулся В. В.

Уровень жидкости в бутылке достиг лежащего спичечного коробка. В. В. прогнал меня из комнаты, сказав, что не может написать двух слов, если рядом кто-то есть. Это мне было понятно. Я ушел в прихожую, а В. В. сел писать рекомендацию.

Бодро стучала машинка. Армянская жидкость хозяйничала в голове. Я разглядывал огромную карту Санкт-Петербурга, висевшую на стене в коридоре, читая старые названия знакомых улиц.

«Улицам имена изменили, героям – не меняют…» – вертелось почему-то у меня в голове.

Я подумал, что мне чертовски сложно будет овладеть методом В. В. Трудно, но можно написать о себе и признаться в собственной слабости, малодушии и даже подлости. Но печатно назвать подлецом другого человека – да что там назвать! не в ругани дело! – раздеть его на людях, показать его глупость, чванство, мелкую душонку, как делает это В. В. с иными из своих героев – нет, на это я не способен. Увы!

– Вы не помните, как звучит римская поговорка? – крикнул из комнаты В. В. – Что позволено Юпитеру, то… Что?

– То не позволено быку, – отозвался я.

В. В. застучал дальше.

«Вот именно – не позволено быку, то что позволено Юпитеру! Для того, чтобы писать прозу В. В., надо обладать его характером. Обтекаемость и стремление сгладить углы здесь не пригодятся. Придется изобретать свой метод. Или хотя бы вариацию его метода».

Так думал я, глядя на местоположение бывшей Миллионной, ныне улицы Степана Халтурина.

Я зашел во вторую комнату квартиры. Она была совсем маленькой. Здесь тоже стояли тахта и письменный стол. Рядом с тахтой на полу я увидел три пачки книг. Одна из них была распечатана. Я достал книгу из пачки. Это была та самая книга московского издательства, которую В. В. мне не подарил.

Желание во что бы то ни стало получить ее себе в собственность вдруг овладело мною с необычайной силой. Всему виной был очевидно армянский напиток.

Мысль моя стала лихорадочно работать. Взять? Нехорошо как-то. Некрасиво… Да вон их сколько! Три пачки! А сказал, что мало… Ну и что? Какое тебе дело? Не подарил – значит, не хотел… Взять! Почитаю, потом отдам!

Но как? Сунуть в портфель – невозможно, он стоит в другой комнате, где В. В. расписывает мои положительное качества. За пазуху – будет видно, книжка довольна толстая.

Спортивный азарт, как это часто бывает, заслонил подлость поступка. Мысль работала в направлении «можно-нельзя», но не в этическом, а в техническом аспекте.

Промелькнула даже такая мыслишка: «Мне же нравится проза В. В., я ее люблю, я должен ее прочитать!» Жалкое оправдание.

Оказалось, что этический барьер, связанный с необходимостью сказать неприятную правду в глаза человеку, я преодолеть не в состоянии. А другой этический барьер перепрыгиваю с легкостью!

Тут пришло гениальное решение.

Я схватил с письменного стола большой конверт, сунул в него книгу, запечатал и выбросил в открытую форточку.

Я надеялся, что книга упадет с шестого этажа и зароется в грязный мартовский снег, которые еще лежит во дворе под окнами.

Вот они и соединились, две детали.

Я намеревался уходя, вынуть книжку из сугроба.

Необычайно довольный своей выдумкой, я вернулся к В. В. Он вытащил листок из машинки и дал мне. Второй абзац начинался так: «Когда Михаил Аркадьевич Светлов рекомендовал меня в Союз писателей, он написал просто: “Прошу принять его в Союз. Он хороший парень”. Я твердо знаю – что позволено Юпитеру, то не позволено быку…»

И дальше шел краткий анализ моей книжки, завершавшийся рекомендацией. Только в положении Юпитера на этот раз был Светлов, а В. В. взял на себя роль быка.

Боюсь, что в данной ситуации я не дотягивал до «хорошего парня».