Реконкиста (СИ)

Дальнейшее было делом техники. Бессонная ночь за терминалом поисковика, и к утру у Кайруне появилось досье настолько полное, насколько это возможно в конце XXVI века. История жизни вполне заурядной североамериканской девочки. Судя по всему, школу она так и не закончила, лёгкую атлетику забросила, никакой профессии не обучалась. Информации о жизни Тары Монаган в последний год перед Большим Блэкаутом в Сети не нашлось, но Илга и так знала, чем та занималась: играла в «индейцев» подобно сотням тысяч своих сверстников и «детишек» постарше. А вот где она была во время Блэкаута и, главное, после… Кайруне впервые задумалась о проблеме, весь масштаб которой она осознает гораздо позже.

На приём к Верховному Сумматору она пришла в тот же день. Для неё, как члена Совета Федерации, он выделил целых полчаса в своём перегруженном графике. За окном кабинета сияла вечерней иллюминацией заснеженная Москва. Горели рубиновые звёзды Кремля, веселилась детвора на превращённой в каток Красной Площади. Город залечил раны, нанесённые Большим Блэкаутом, но Илга невольно отворачивалась от окна. Казалось, глянешь туда и вновь увидишь Москву такой, какой она видела её полтора года назад: погружённой во мрак, испуганной, затаившейся. Где в каждом доме, за каждым углом тебя мог подстерегать коварный и беспощадный враг. Отличить которого от человека умели только сэлы. Да и то не всегда.

Верховный Сумматор выслушал доклад терпеливо, но на суровом, изрезанном морщинами лице его явно отражалась скука.

— И что же такого важного и таинственного ты нашла в этой истории, друг Илга? — спросил он, когда Кайруне замолчала. — Очередная «подружка индейцев» отыскалась? И что? Должно быть, так заигралась с «погружением в дикую природу», что звери её за себе подобную принимают. Память потеряла — невелика беда, у них всех сейчас мозги плавятся. Поэтому и с автограва голая выпрыгнула, когда с друзьями куда-то летела. Живая, здоровая — и ладушки. Я-то тут при чём?

— Но мы не знаем, где она была полтора года после Большого Блэкаута, чем занималась! Её способности не объясняются…

Сумматор вскинул руки.

— Не хочу ничего слушать о твоей «индианке»! Тут дня не проходит, чтобы кто-то из них век себе не укоротил. Да такие способы экзотические придумывают! Один в жерло вулкана прыгнул, другая… Ладно, не буду тебе аппетит портить. И ни один врач не знает, что с этими психами делать. Хоть в смирительные рубашки всех поголовно завязывай! Вот это — проблема. А на твою у меня времени нет, уж извини. Если считаешь, что есть тема для расследования, — собирай комиссию, занимайся. Полномочий у тебя достаточно, на коллегии я тебя поддержу.

Резон в предложении Сумматора имелся, поэтому спорить Илга не стала. Но перед тем, как вплотную заняться организацией комиссии, она опять слетала в «Тёплый ручей». Ненадолго — поговорить с отцом с глазу на глаз. Пусть это первый признак паранойи, но коммуникаторам она более не доверяла.

Старшего охотоведа Илга перехватила во время планового объезда территории. Посадила глиф прямо на сугробы рядом с тропой, подождала, пока снегоход отца подъедет и остановится, вышла из кабины. Томас Кайруне воззрился на визитёршу с удивлением.

— Дочь, ты не заигралась в секретность? Что случилось?

— Надеюсь, что ничего. Отец, у меня к тебе просьба. Даже две. Во-первых, можешь пока оставить Нику в «Тёплом ручье»? Кажется, она и сама никуда отсюда особо не рвётся. Приспособишь к какому-нибудь делу.

— Да это же подарок, а не просьба! Деваха будто создана для нашей работы, зверьё за ней по пятам ходит. Сильная вдобавок. Вчера Игнат в шутку предложил ей на руках побороться, — заборола парня!

— Значит, с этим решено. Только пусть ребята помалкивают, что у вас новая «сотрудница» появилась. И без присмотра её не оставляйте.

— Ясно. А вторая просьба?

— Пещера в Медовой балке.

— Так нет больше пещеры! Завалило её.

— Да знаю, знаю. Но ты всё же наведывайся туда. Не появятся ли незнакомые люди там, следы какие.

Томас Кайрус вздохнул.

— Не нравится мне это. Думаешь, то, что на Земле случилось, не закончилось? Повториться может?

— Не знаю. Хочу надеяться, что я параноик. Что мне лечиться надо, а не в Совете Федерации заседать.

Томас снова вздохнул. Притянул дочь к себе, обнял. Погладил пшеничные косы — как в детстве.

Возможно, «паранойя» заставила Илгу скрыть настоящее имя «найдёныша»? Не то чтобы она подозревала кого-то из сотрудников егерского пункта в излишней болтливости, но пусть уж чудеса эмпатии демонстрирует «никому неизвестная» Ника, чем вполне конкретная Тара Монаган.