Реконкиста (СИ)

Чем сильнее хмурилась Коршунова, тем шире делалась улыбка Скен-эннаэ. Крапивкина поняла: сейчас ниневийка брякнет нечто неприемлемое для главы Карантинного Комитета Земли. Следовало немедленно менять тему.

— Вижу, я здесь лишняя! — заявила она. — Я так надеялась похвастаться своим новым парнем, но личная жизнь Зелёной никому не интересна.

Коршунова и Скен-эннаэ переглянулись обескураженно. И дружно возразили — очень интересна!

Повторить посиделки на баке более не получилось. Чем дальше на север, тем ветренее и холоднее становилось. Римма, как заправский мореход, регулярно выбиралась на палубу, стояла у штурвала под солёными брызгами морской воды и пресными дождевой. Коршунова и Скен-эннаэ предпочитали сидеть в тесном салоне, смотреть на море в иллюминатор, а то и попросту отлёживались на кушетках в каюте. Качка действовала на ниневийку специфически: она засыпала мгновенно и неожиданно в любой позе. Крапивкина боролась с «морской болезнью», коей оказалась весьма подвержена, медикаментозно. Римма старательно делала вид, что круиз проходит как запланировано, но понимала — это не так, переборщила с адреналином. Она уже хотела изменить маршрут, повернуть на восток и закончить прогулку в Севастополе. Но тут случилось ЧП.

Посреди ночи Коршунову разбудил Алекс.

— Босс, только что пришло сообщение от чрезвычайщиков. В нашем квадрате потерпел крушение «Стриж» с человеком на борту. Минут через двадцать они будут на месте и начнут поиски. Мы успеваем быстрее.

Римма рывком села, тряхнула головой, прогоняя остатки сна. За иллюминатором стояла непроглядная темень, но, судя по качке, вчерашний шторм не утих.

— Какой идиот пропустил туриста в такую погоду? — прошипела сквозь зубы.

— На борту не турист, а… — начал было Алекс, но Коршунова перебила:

— Сообщи чрезвычайщикам, что мы участвуем в поисках. Меняй курс!

— Уже сделано, — признался сэл. — Мы засекли сигнал автограва. Он в семи километрах от нас, погружается. Глубина здесь сто шестьдесят метров, Бро донырнёт.

Коршунова хмыкнула.

— Хвалю за инициативу. — Вскочила с койки, открыла рундук, достала гидрокостюм. Скомандовала: — Ты следишь за сонаром и на связи с чрезвычайщиками, Бро ныряет, я на подстраховке. Девчонок не будить пока.

На палубе близкий к ураганному ветер вперемешку с водой пронизывал даже сквозь гидрокостюм, заставляя ёжиться от холода. Римма позавидовала Бро — у сэлов с терморегуляцией дела обстоят значительно лучше. Вон, сидит как ни в чём небывало, держится за бортик, ждёт команду начать погружение.

Яхта замедлила ход. Теперь двигатель работал, чтобы удержать её в отмеченном сигналом утонувшего автограва месте, не дать ветру и волнам снести в сторону. Бро кувыркнулся за борт, исчез под пляшущей чёрно-белой от пены водой. «Стриж» всё ещё погружался. Возможно, сэл его догонит, если нет — найдёт на дне. Вытащит пассажира из кабины, наденет на того фильтр-маску, высвобождающую растворённый в воде кислород, поднимет на поверхность. На всю спасательную операцию минут пятнадцать уйдёт, как раз к прилёту чрезвычайщиков уложатся.

Внезапно в голове стрельнуло: с чего она решила, что пассажир будет безропотно тонуть вместе с автогравом? Если потерял сознание при падении, тогда конечно, а если нет? Что он сделает? Откроет дверь кабины и выпрыгнет в штормовое море? Спасательный жилет входит в аварийный комплект любого автограва, но его же надеть надо!

Отмахнулась от глупого опасения: «Разумеется, наденет, не полный же он кретин!» Но, с другой стороны, если не кретин, то зачем полетел на прогулочном «Стриже» в такую погоду?

Римма невольно принялась вслушиваться в окружающий мрак. Спрашивается, что можно разобрать за воем ветра и грохотом волн? Но — о, чудо! — почти сразу услышала человеческий крик. Не показалось? Она вся превратилась в слух, поводила головой из стороны в сторону, будто локаторы нацеливала. Откуда кричат? Взяла фонарь, попробовала светить за борт — без толку, в глазах рябит от бликов на гарцующих волнах.

Открылась ведущая к каютам дверь, оттуда высунулась голова Крапивкиной. Лицо бледное то ли от света сигнальных фонарей, то ли от «морской болезни».

— Римма, что случилось?!

— Человек за бортом! — коротко ответила Коршунова, тут же приложила палец к губам, призывая молчать. Спросила: — Ты крик слышишь?

Крапивкина прислушалась. Отрицательно качнула головой.

— Нет. Только ветер гудит!

Как так? Римма слышала крик о помощи всё более отчётливо. Прошла к носу яхты, уцепившись за форштаг, перегнулась через борт. Затем вдоль другого борта — к кокпиту. Остановилась. Теперь она точно знала направление. С расстоянием хуже. Ничего, найдёт! Больше не раздумывая, прыгнула за борт.

— Римма, стой! Ты что?! — донёсся испуганный крик подруги.