Реконструкция всеобщей истории

Гипотеза: будущие Романовы вышли из клана Захарьиных — Схариевцев. Отражением этого клана, умышленно отодвинутым на 70–80 лет вниз, в XV век, является известное тайное общество жидовствующих на Руси. Идея такого сдвига ереси жидовствующих в прошлое по-видимому понятна. Романовы хотели вычистить из русской истории как следы своего участия в опричном терроре, так и свою прямую связь с официально проклятой ересью жидовствующих. Память о ереси осталась до сих пор, церковная анафема жидовствующим тоже оставалась по крайней мере до XVIII века [668], с.17. Но к Романовым и к Захарьиным это уже якобы не относилось. Потому что в написанном ими самими «романовском учебнике по истории» ересь жидовствующих и Захарьиных разделяет искусственно созданный 70- или 80-летний разрыв. Причем, главным мотивом была попытка скрыть участие ИМЕННО В ЕРЕСИ, а не в терроре. Участие в терроре само по себе сомнения в их власти не вызвало бы. Ведь можно было сказать: наши предки громили врагов, плохих людей. А вот участие Захарьиных-Романовых в официально проклятой религиозной ереси — это куда более опасное обвинение для новой династии.

8.3.7. ПОЧЕМУ ПРИШЛОСЬ ВЫЗВАТЬ ИНОСТРАНЦЕВ ДЛЯ ВОЗВЕДЕНИЯ В МОСКВЕ КРЕМЛЕВСКИХ СОБОРОВ

Всем нам давно и упорно объясняют, что когда Иван III задумал якобы обновить, — а на самом деле, как мы теперь понимаем, ВПЕРВЫЕ ПОСТРОИТЬ, — кремлевские каменные соборы, ему пришлось обратиться к западноевропейским, или в лучшем случае, к западнорусским (в случае Благовещенского собора — к псковским) мастерам. Мастера Владимиро-Суздальской Руси не участвовали в строительстве московских каменных соборов. Из этого делается «научный вывод», будто русские мастера ничего значительного делать не умели. Клали печи, копали землянки. Иногда, поднатужась, с огромным трудом строили небольшие храмы. Из дерева. Из камня тоже строили, но «очень маленькие». И в самом деле, этому есть «доказательство». Сначала Иван III позвал для строительства Успенского Собора московских зодчих Кривцова и Мышкина. Но «доведенное до сводов огромное здание рухнуло» [670], с.6. Н. М. Карамзин удовлетворенно замечает по этому поводу: «Видя необходимость иметь ЛУЧШИХ ХУДОЖНИКОВ, чтобы воздвигнуть храм достойный быть первым в Российской Державе, Иоанн послал во Псков за тамошними каменщиками, учениками немцев, и велел… чего бы то ни стоило, сыскать в Италии Архитектора… для сооружения Успенской кафедральной церкви… Уже Италия, пробужденная ЗАРЕЮ НАУК, УМЕЛА ЦЕНИТЬ памятники древней Римской, изящной Архитектуры, презирая готическую… НЕПРАВИЛЬНУЮ, тяжелую, и арабскую расточительную в мелочных украшениях» [595], т.6, гл.2, столбец 47. Одним словом, имперскую старорусскую, готскую, ордынско-османскую архитектуру итальянцы уже начинали потихоньку, — но пока еще боязливо, — презирать, а «античную», только что (по нашей реконструкции) возникшую на Западе в «Эпоху Возрождения», все смелее и смелее уважать.

Н. М. Карамзину вторит Н. И. Костомаров. Столь же удовлетворенно. Он уверен, будто русские мастера «простодушно удивлялись» заморским новшествам. Особенно их якобы потрясло КОЛЕСО, использованное Фиорованти для подъема камней [661], с.274. Невежественные русские в XV веке колес еще не видели, — такой вывод напрашивается сам собой.

И все было бы понятно и хорошо: просвещенные итальянцы и неумелые русские мастера. Но тут возникает неожиданный вопрос. Ведь Успенский Собор в Москве не такой уж и огромный, и построен по образцу Успенского Собора в городе Владимир. Но ведь большой собор во Владимире стоит до сих пор. Как считается, с XII века. И не рухнул!

По этому образцу пытались построить и первый (рухнувший) собор, и второй. «Работы начались с возведения Успенского Собора, который своим размером и обликом должен был воспроизводить ВЕЛИЧЕСТВЕННЫЙ ВЛАДИМИРСКИЙ УСПЕНСКИЙ СОБОР» [670], с.6. Здесь речь идет о ПЕРВОМ рухнувшем соборе. Московские мастера видимо не умели еще возводить такие огромные сооружения. Тогда вызвали итальянца. И первым делом ПОСЛАЛИ ЕГО ВО ВЛАДИМИР, чтобы он осмотрел и обмерял ОБРАЗЕЦ, то есть Успенский Собор [595], т.6, гл.2, столбец 48. «Фиорованти ДОВОЛЬНО ТОЧНО ПОВТОРИЛ ОБРАЗЕЦ» [670], с.8. Внес, конечно, некоторые мелкие «латинские новшества». Что дало основание позднейшим комментаторам, например Карамзину, лукаво назвать Успенский Собор «памятником греко-итальянской архитектуры». Та же история повторилась и с Архангельским Собором. Здесь вызвали итальянца Алевиза Нового [670], с.6. Он тоже наложил «итальянский декор» на традиционный образец СТАРО-РУССКОГО собора.