Рекс

— Если бы ты знал, как трудно было тебя переворачивать! А у роботов этой функции не предусмотрено! — пожаловался Боднер и, отойдя под вытяжку, достал из шкафчика сигареты. Затем закурил, стянул с головы капюшон и вытер рукавом пот.

С табаком он давно завязал, но когда волновался — вот как сейчас, считал незазорным выкурить сигаретку.

— Когда начнешь чувствовать боль, дыши глубже! Ты должен провентилировать легкие, прежде чем я вколю тебе валиант! Впрочем, ты в курсе…

Рекс был в курсе. Он уже переживал инъекции валианта, правда, всего на один очаг, а теперь их было два.

— Надеюсь, ты не забыл, как отключать эту бомбу? Мне бы этого не хотелось.

Боднер затушил сигарету в металлической ванночке и, подойдя к вспомогательному столику, начал готовить дозатор.

— А с другой стороны — так надоело бояться! Я на этой бомбе, считай, уже восемь лет сижу. Все жду, когда кто-то придет, схватит, потребует или выстрелит. Скажет, привет, Эрнст, и ба-бах…

Зарядив дозатор, Боднер перестал болтать, вздохнул глубже и направился к лежащему на операционном столе Рексу. Снова взглянул на показания приборов, потом на пациента и спросил:

— Ну что, ты готов?

— Да, — отчетливо произнес тот.

— Ну, тогда поехали…

И Боднер начал делать инъекции. Быстро, сноровисто, как умел только он. Затягивать было нельзя, следовало обработать область вокруг нижнего очага и перейти на шею раньше, чем он начнет нестерпимо жечь.

И Боднер практически успел. Он сделал несколько последних уколов и отошел, прежде чем по лицу Рекса пробежала первая судорога. Боднер снял с пациента датчики, отключил аппаратуру контроля и отошел. Смотреть на мучения Рекса ему не хотелось.

102

Прошло долгих сорок минут, прежде чем Рекс, с покрасневшим и слегка одутловатым лицом, сумел сесть на столе.

— Пить хочешь? — спросил Боднер.

— Нет… Помоги мне спуститься на пол.

Боднер приблизился, и, опершись на его плечо, Рекс сумел встать на ноги.

— Как ты?

— Теперь уже лучше… Я даже цвета различаю, а то все казалось черным.

Боднер обошел Рекса вокруг, рассматривая места с порозовевшей кожей там, где сорок минут назад еще были швы.

— Это просто чудо!

— Это было бы чудом, Эрнст, если бы я не чувствовал ничего, кроме дуновения ветерка. Но…

Договорить Рекс не смог, он потерял слишком много сил, сопротивляясь боли. Подойдя к кушетке, на которой лежала его одежда, он стал одеваться.

— Не хочешь посмотреть на то, что я из тебя вытащил?

— Нет, спасибо, я и так знаю. Можешь выбросить это на помойку, там нет ничего, чего не знали бы мои враги.

Одевшись, Рекс проверил пистолет и убрал за пояс.

— Ну так что с этой штукой? — спросил Боднер, указывая на шину на своем поясе.

— Сколько времени прошло с момента начала операции?

— Три часа сорок четыре минуты.

— Ты — молодец.

— Я молодец, Рекс, но ты сказал, что снимешь бомбу, как только я выполню твое условие. Я его выполнил.

— Я сниму. Немного приду в себя и сниму. Пойдем в комнату, и ты найдешь для меня какой-нибудь старый телефон.

— Старый телефон?

— Ну да, какой-нибудь, которым давно никто не пользовался.

— А-а, — кивнул Боднер и, подойдя к стене, повернул ручку управления шкафом. Тот отъехал, и они вышли в комнату, потом шкаф закрылся.

— Здесь даже дышится легче, — сказал Рекс. — Ну давай, неси…

— Тебе нужен аппарат, на который нужна новая активация, чтобы не успели включить прослушку.

— Молодец, Эрнст, давай скорее. Я сделаю пару звонков, а потом уйду.

— Точно?

— Точно. И даже не забуду снять шину.

— Да уж, пожалуйста, Рекс, а то мне уже начинает казаться, что ты решил кинуть меня.

— Какой в этом смысл?

— А почему нет?! — воскликнул Боднер и вышел в другую комнату. Какое-то время он перетряхивал старые ящики и затем вынес полдюжины старых телефонов, которые скопились у него за несколько лет.

— Сам не понимаю, почему я не выбросил их…

Рекс выбрал один из телефонов и, включив его, услышал в динамике частые щелчки — так сервер определял номер аппарата и пытался его «вспомнить». Потом послышался гудок — телефон заработал.

Рекс тотчас набрал один из номеров Филиппа, и через какое-то время тот ответил:

— Але…

— Привет, друг.

— Привет, друг, — ответил Филипп.

— Как твои дела?

— Мои дела крайне радостны.

Рекс улыбнулся. Если бы Филипп на его вопрос ответил «все хорошо», это означало бы, что он под контролем, возможно, с пистолетом у головы.

— Как все прошло?

— Папаша позвонил и прибыл с водителем. О тебе спрашивал.

— А ты?

— Я показал четыреста ливров, сказал, что ты заплатил мне как посреднику и больше ничего не знаю. А он оставил пакет с сотней штук, и семейство убралось.

— Ну хоть и ты что-то заработал. Ладно, до встречи.

— До встречи, друг.

Закончив разговор, Рекс посмотрел на Боднера.

— Они сами позвонили тебе, Эрнст?

— Когда? — опешил тот, его лицо вытянулось.

— Когда ты делал мне операцию, — уточнил Рекс, не отводя пронизывающего взгляда от потеющего Боднера.

— Они… Да, они позвонили мне и спросили, здесь ли ты…

— Они не просто так позвонили, они, наверное, звонят тебе каждые полтора-два часа, правильно?

— Правильно! Но зачем ты спрашиваешь, если все знаешь?! — закричал Боднер, теряя самообладание.