Ректор моего сердца (СИ)

— Да. И, как вы понимаете, в этом основная опасность, — я обвел их глазами, убеждаясь, что они понимают ситуацию. — Поэтому кто бы ни пришел… без моего допуска — не пускать! И… тарра Ти, позаботьтесь должным образом о драконах тарры Гварди, запустите к ним элементалей, по крайней мере. Буду очень признателен. Они в аквариуме, возле кровати.

Когда молодые люди вышли, я вдруг понял, что устал. Просто устал от страха за Астер и напряжения. К тому же много сил отдал во время лечения. Медики, участвовавшие в этом, наверняка уже выпили восстановительные напитки и прошли сеанс в «кресле здоровья»… А я лишь немного помедитировал в кресле, потом распорядился, чтобы подали обед. И параллельно начал готовить бумагу.

Завтрашнее утро — самое позднее, когда я должен привезти главному придворному магу наше с Астер прошение об объединении стихий. А значит, сегодня ночью я должен разбудить Астер и получить ее подпись во что бы то ни стало.

Услышит ли меня тот, кто может помочь?

Ближе к полуночи я пришел в медицинский блок. К этому времени мне удалось не только подготовить бумагу (что для бюрократа со стажем вроде меня, конечно, не проблема), но и тайно вызвать верных людей, вроде мэтра Остара, и установить слежку за принцем. Его поганое высочество отбыл обратно на курорт. По словам тамошнего агента, со Статиром он не встретился. Потому что король с королевой на сутки отъехали посмотреть замки, выстроенные недалеко от королевского курорта. Клаус рвал и метал, но искать родителей не поехал, вероятно, счел, что встретится с отцом быстрее, находясь на месте, а не бестолково гоняясь за ними по стране.

В палате Астер было темно, лишь мягкий приглушенный синий огонек у дальней стены бросал отсветы на белое покрывало, на лицо девушки, на фигуры сидевших рядом Керры и Кристана.

— Отлично, что вы оба здесь, — улыбнулся я им. — Керра, ложись в постель Илоны, накройся одеялом и лежи до моего возвращения. Кристан, через четверть часа придет дежурный. Когда заглянет в комнату, кивни ему, мол, все хорошо, больная спит. Светильник должен быть вот так, чтобы не видно было лица… Так проще, чем объяснять, куда я потащил ее среди ночи.

— Но… куда? — начала Керра.

— Если желаете ее выздоровления, поверьте мне, — бросил я. Объяснять некогда. — Хочу ее долечить.

Сам я аккуратно поднял Астер с постели. Кажется, от происшествия она потеряла вес. И раньше-то была стройная и легкая, сейчас совсем ничего не весила. Сердце сжалось от досадной злой боли за нее.

Я накрыл нас пологом невидимости и понес Астер в подземелье. Вскоре, уложив ее перед огромным драконом, я держал одной ладонью кисть девушки, а другую руку прижимал к холодной коже каменного дракона.

«Гайнир, я знаю, что тебе наплевать на меня. Я не твой рыцарь, во мне нет крови Хранителей. Ты никогда не принял бы меня своим всадником. Но у нас есть одно общее — эта девушка. Помоги Астер вернуться прямо сейчас — хотя бы на время. Иначе всему может прийти конец, ты это знаешь…»

В какой-то момент мне показалось, что дракон отвечает усмешкой — откуда-то из заоблачных высей. И тут грудь Астер начала вздыматься от глубокого дыхания, с резким хрипом она открыла глаза.

Глава 50

Астер

Я умерла? Да, должна была умереть. Удар Гарии раздробил мои кости. Это было больно, но не самое страшное. Самое страшное, что теперь всему конец. Я умерла, я ухожу куда-то, мир останется без Хранителя и без дракона. Клаус не получит по заслугам. История не повернется. И главное — Герат, мой Герат, — останется без меня. И однажды сгорит в своем проклятом пламени…

Я осознала себя среди белых облаков, как ватное покрывало они стелились перед глазами. Летели куда-то в разные стороны. Ветра не было, и голубизны неба тоже. Лишь глубокая космическая мгла, прорезаемая яркими серебряными звездами.

Вот, значит, куда мы уходим, пронеслось у меня. Только вот, наверняка, это лишь начало пути.

Герат, Герат… Справишься ли ты теперь, когда меня нет. Как мне оставить тебя? Я уже скучаю…

Я задумчиво смотрела на облака, перемещалась между ними, хотела найти что-то еще. Но казалось, звездному нему и облакам нет конца. Они стелются во все стороны, наплывают на глаза, и ты словно отрешаешься, начинаешь забывать, кто ты есть…

Нельзя. Нельзя забывать. Пока могу, я буду помнить. Я хотела сжать кулак, чтобы ногти больно вонзились в кожу. Только вот рук и ногтей у меня не было… Ничего не было, только мой взгляд вовне и это облачное покрывало.

Я бродила среди облаков, прокручивая в голове события земной жизни. Должно быть, скоро за мной придут. И, может быть, я увижу своих маму и папу… Или… вдруг мне разрешат вернуться обратно. Но вряд ли. Вряд ли…

Странная отрешенная задумчивость. Перед глазами проносились события детства: мама, папа, Алиска с Гансом, приют для сирот… Потом юность в академии, учеба и друзья… А потом последние недели, когда я была с Гератом. Наше противостояние и наша любовь. При мысли о нем снова становилось невыносимо больно. Но здесь было легко терпеть боль…