Ректор поневоле (СИ)

— Мы не умерли, — скрип, которым был переполнен голос древесного духа, напоминал ей о высоких клёнах, — мы уснули. Они пробудили нас. Они пришли нас убить…

Дух гневался. Нерисса от неожиданности вжалась спиной в грудь всё ещё обнимавшего её Альберто и широко распахнутыми глазами наблюдала за тем, как увеличивался в размерах таинственный гость.

Ди Руаз, казалось, пришёл в себя не сразу, только через несколько минут, но не растерялся. Уверенно затолкнув Нериссу себе за спину, он сделал шаг вперёд и вскинул руку, на которой тут же вспыхнул огненный пульсар.

Крессман не ждала, пока Альберто обратится к ней за помощью. Она сжала его свободную руку и встала плечом к плечу рядом с мужчиной, как они всегда делали это, сражаясь. Сила, увеличивавшаяся во много раз, когда они объединялись, не могла противостоять лесной армии, но одному сонному духу — вполне.

— Со мной, — голос Альберто звенел от странной силы, о существовании которой Нерисса уже стала забывать.

Всё же, её мужчина не такой, как все остальные. То, что есть у него, вряд ли способен удержать кто-либо другой, в том числе и её отец, и герцог ди Руаз.

— Чего хочет ваш лес? — Альберто позволил огню вспыхнуть чуть ярче. — И можем ли мы решить это мирно?

Древесный дух расширился в размерах ещё больше, но, прикоснувшись к огню, отпрянул. Было видно, что он способен сразить пламя, но, как и любой представитель леса, опасался его и не хотел вступать в войну.

— Мы проснулись, — пророкотал он, теперь уподобившись небесному грому, — от музыки. Тысячи лет назад эльфы усыпили нас, играя на своих флейтах, а теперь мы проснулись. Этот безумный шум, который они породили…

— Они? — переспросила Нерисса. — Не стоит историй. Оперируйте фактами.

Рядом с Альберто ей всегда было трудно удержать язык за зубами, но на сей раз ди Руаз не стал возражать. Очевидно, этот же вопрос он планировал задать и сам.

— Эльфийка и орк играют в наших краях. Деревья умирают от их песни, — дух вновь сжался, но стал гуще, словно набирал силу. — Деревьям плохо оттого, что они делают. Деревья пришли за местью. Но они сказали, что не имеют права вернуться сюда. Они думали, что будут играть тут. Они отказались покидать наш лес.

Альберто сжал зубы.

— Элья и Дрогар были жителями академии. Но теперь они не имеют никакого к ней отношения.

— Хозяин академии прогнал их! — прорычал дух, теперь превращаясь во что-то подобное человеку. — Теперь врата закрыты перед ними навсегда, пока хозяин не пустит их обратно!

Альберто хотелось сказать, что он не делал ничего такого — но ведь ди Руаз и вправду распорядился, чтобы Элья и Дрогар никогда не переступали порог академии.

— Это проклятое учебное заведение всегда слушает своего хозяина! — продолжил древесный дух. — И никогда не ослушается. Вы все забыли об этом, но оно — живое! И двери перед музыкантами закрыты. Наш лес хотел свободы, а его давят!

— Я ничего не могу с этим поделать, — Альберто отпустил руку Нериссы и погасил пламенный шаг. — Если академия столь послушна, я прикажу ей вышвырнуть вас отсюда, и мы покончим с нашим неприятным разговором раз и навсегда.

— Ты не можешь! — рык, сорвавшийся из уст дерева, теперь превращал его в существо, подобное зверю. — Наш собрат живёт на твоей территории! Травы и цветы, кусты, в конце концов, прижились здесь! А мы, живые деревья, уснули для того, чтобы твои посланцы уничтожили всё?!

Нерисса вновь открыла рот, чтобы сказать, что Альберто ничего такого не делал, а Змеиный Замок был отнюдь не настолько фантастично послушен, как казалось живому лесному духу, но ди Руаз знаком велел ей молчать, и Крессман неожиданно для себя подчинилась.

— Я верну их в Академию, — промолвил вдруг Альберто. — Разрешу им опять переступить порог этого места. Но у меня есть условие, — он выдержал паузу, позволяя древесному духу осознать, что он должен будет принять то, что желает человек. — Я хочу, чтобы ты и твои лестные братья выгнали змей из замка.

— Мы — не рабы жалких людишек!

Нерисса напряглась. Она понимала, что Альберто блефует. Элья и Дрогар получили запрет на возвращение в Академию, но их вряд ли сдерживала какая-то серьёзная магия. Может быть, разве что собственная совесть, хотя Крессман предполагала её отсутствие у бывших жителей Змеиного Замка.

Но древесные духи жили по каким-то другим правилам. И если их дерево, расправлявшееся с вампирами, недолюбливало полукровок — те тоже неплохо постарались, уничтожая древнюю расу, точнее, тех из неё, кто не согласился засыпать, — то вот очнувшиеся от многовекового сна духи предполагали, что правила остались теми же, что и прежде.

— Не рабы? — прищурившись, спросил Альберто. — Что ж. В таком случае, я не вижу ни малейшего повода связываться с этими двумя полоумными и возвращать их обратно…