Рекурсия

– Вы знаете, Алекс, я работаю в этой лаборатории уже двадцать лет, и мне безумно нравится моя работа. Я ею увлечён и не мыслю без неё своей жизни. Но технологии, которыми мы овладели, слишком серьёзны, чтобы допустить их утечку за пределы лаборатории, они никоим образом не должны попасть в чужие руки. Принятые меры безопасности, препятствующие рассекречиванию того, что происходит в этих стенах – вот плата за получаемое удовольствие владения силой и волшебством генома. Всё имеет свою оборотную сторону, и с этим приходится мириться. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли это. Никто заниматься вас геномом не заставлял, это – ваш личный выбор, и если бы вы нашли себе более скромное занятие, то не попали бы сюда. Но вы тут, потому что вторглись в эту материю и, значит, несёте такую же ответственность, как и все мы.

«Быть может он и прав, – подумал Александр. – Возможно и фирма Apple была права, когда скрывала архитектуру используемых процессоров. Ведь если бы и обычное программирование находилось под строгим контролем, не было бы сегодня ни зловредных вирусов, ни антивирусов, вынужденных сжирать вычислительные ресурсы планеты Земля – трудно представить, какое количество энергии тратиться на это. Да и такая раковая опухоль, как майнинговые фермы биткоинов, вряд ли бы образовалась – это же вообще ужас-ужас. С таким безумием скоро вся энергия Солнца будет превращаться в этот позор цивилизации». Саша представил себе очередной набор ноликов и единичек, на бессмысленное перемешивание которых ушла вся мощь термоядерной реакции нашего светила, после чего в голове его возник образ того «великого» программиста, который написал программу по взбиванию пустоты, но уже перемешивающего нуклеотиды в ДНК создаваемого им генетически модифицированного организма, и ужаснулся такой перспективе.

Тем временем, Билл продолжал.

– Но мне бы хотелось услышать ваше мнение по поводу генной модификации растительных организмов – ведь не секрет, что многих пугает образ, стоящий за этими тремя буквами. А как вы лично к ним относитесь?

Саша грустно улыбнулся – он любил такие разговоры и намеренно втолкнул себя в тему, вытесняя печальные мысли из головы за горизонт сознания.

– Население нашей планеты продолжает расти, и против самой идеи, накормить человечество, у меня возражений нет. Знания накапливаются, технологии развиваются, и ничего удивительного в том, что наука пытается вмешаться в геном растений, составляющих основу нашего питания, с целью повысить их урожайность, нет. Но главное тут – принося пользу, не причинить вреда. При этом, бытующее в народе мнение о том, что якобы изменённые гены растений, потребляемых людьми в пищу, могут изменить геном самого человека – это, конечно же, чушь. Пищевой нуклеопротеин – это не вирус, и он не способен встраиваться даже в оперативно выполняемый участок программы клетки, а не то что вносить изменения в ДНК. Любой, в том числе и модифицированный геном, попавший в желудок при приёме пищи, для того, чтобы иметь возможность всосаться в кишечник и усвоиться организмом, в процессе пищеварения расщепляется и гидролизуется до мононуклеотидов, и это всего лишь строительный материал для воспроизводства или ремонта существующего генома. Поэтому, меня смущает другое. Не задевают ли вносимые человеком изменения в ДНК растений других свойств, кроме повышения их урожайности. Насколько точечными были эти изменения? А вдруг в результате этого изменилась структура их белка, они стали вредными, ядовитыми или же наркотическими? Ведь такое тоже вероятно. И пусть доза яда и не смертельна, но при постоянном употреблении в пищу, она может иметь накопительное воздействие. Особенно об этом задумываешься, когда речь идёт о ГМО, устойчивых к вредителям. Почему вдруг яблоко перестаёт быть червивым? Может быть яблонная плодожорка не зря его не ест? В природе вообще много опасного для употребления в пищу, и не только ядовитых грибов, растений и их плодов, но и ядовитых рыб, лягушек и всякой прочей живности. Где гарантия того, что тот или иной ГМО не содержит такой случайности? Ведь насколько я понимаю, сегодня все изменения генома носят опытный, экспериментальный, а значит, вероятностный характер. А для того, чтобы не навредить, при внесении изменений в геном нужно точно знать, какой участок кода ДНК за что отвечает.

– Я полностью солидарен с вами, – улыбнулся Билл, – но, согласитесь, с чего-то ведь надо начинать. Думаю, мы поладим, и вы внесёте достойную лепту в безопасность нашей продукции в том числе.