Реквием

Я помогаю ей спустить продукты в погреб и сло­жить на полках. Бутылку с бензином я ставлю у стены. Впрочем, пакет с печеньем девочка так и продолжает прижимать к груди — ни в какую не хочет с ним рас­ставаться. В комнате скверно пахнет, словно изо рта у Грейс, только к этому запаху примешивается еще аро­мат земли. Когда мы выбираемся обратно на солнце, я радуюсь. Это утро оставило после себя тяжелое чув­ство, которое никак не хочет уходить.

— Я вернусь, — обещаю я Грейс.

Я уже почти заворачиваю за угол, когда девочка вдруг нарушает молчание.

— Я тебя помню, — произносит — почти что шеп­чет — она. Я в изумлении оборачиваюсь. Но Грейс уже мчится к деревьям и исчезает прежде, чем я успеваю что-либо сказать.

Лина

Зари сегодня две: сдвоенная дымчатая полоска на горизонте и у нас за спиной, за деревьями, где продол­жает теплиться огонь. Облака и медленно текущий черный дым почти неотличимы друг от друга.

В темноте и суматохе мы не осознали, что не хвата­ет двух членов группы — Пайка и Хенли. Дэни хотела вернуться и поискать их тела, но огонь этого не позво­лил. Мы не смогли даже сходить за консервными бан­ками, которые не должны были сгореть, и скарбом, что мог уцелеть.

Вместо этого, как только небо посветлело, мы вы­ступаем вперед.

Мы идем молча, напрямик, глядя под ноги. Нам нужно добраться до лагеря в Уотербери как можно скорее — никаких обходных путей, никаких прива­лов, никаких изучений руин старых городов, давно подчищенных от всего полезного. Над нами витает тревога.

Мы можем считать себя счастливчиками в одном: карта Рэйвен была у Джулиана с Тэком и не погибла вместе с остальным нашим имуществом.

Тэк и Джулиан идут во главе колонны, время от времени останавливаясь, чтобы посоветоваться насчет пометок, которые они же нанесли на карту. Несмотря на все произошедшее, я чувствую прилив гордости, когда вижу, как Тэк советуется с Джулианом, — и удо­вольствие другого рода, сродни возмездию, потому что я знаю, что Алекс тоже это видит.

Алекс, конечно же, идет позади вместе с Корал.

День теплый. Настолько теплый, что я снимаю куртку и закатываю рукава рубашки до локтей — а солнце щедро льет свет на землю. Просто не верится, что всего лишь несколько часов назад на нас напали — только вот в приглушенных разговорах не слышно го­лосов Пайка и Хенли.

Джулиан идет передо мной. Алекс — позади. И по­тому я рвусь вперед, хоть силы на исходе, во рту до сих пор привкус дыма, а легкие горят.

Уотербери — так говорила нам Ла — это начало но­вого государственного устройства. Огромный лагерь возник у городских стен, и многие законопослушные обитатели города бежали. Часть Уотербери эвакуиро­вали; другие районы города оградили от заразных, обосновавшихся по ту сторону стен.

Ла слыхала, будто лагерь заразных сам почти как город: все энергично трудятся, помогают восстанавли­вать укрытия, добывают еду и носят воду. Пока что ему не грозили ответные удары, отчасти потому, что не осталось никого, кто мог бы такой удар нанести. Му­ниципальные учреждения были уничтожены, а мэра с его помощниками выгнали прочь.

Там мы построим себе хижины из веток и собран­ного кирпича и наконец, найдем для себя место.

В Уотербери все будет хорошо.

Деревья начинают становиться тоньше, и мы про­ходим мимо старых, расписанных граффити скамеек и наполовину обрушившихся подземных переходов, испещренных пятнами плесени. Вот какая-то крыша, целая и невредимая, посреди травы, как будто осталь­ную часть дома просто засосало под землю. Вот отрез­ки никуда не ведущей дороги, превратившейся в бес­смыслицу. Это язык мира, существовавшего прежде, — мира хаоса и неразберихи, счастья и отчаяния, — до того как бомбежка превратила улицы в сетку коорди­нат, города — в тюрьмы, а сердца — в пыль.

Мы знаем, что приближаемся к цели.

Вечером, когда солнце начинает заходить, тревога накатывает снова. Никто из нас не хочет провести еще одну ночь без защиты, в Диких землях, даже если нам и удалось сбить регуляторов со следа.

Впереди раздается крик. Джулиан покинул Тэка и пристроился ко мне, хотя на ходу мы в основном молчим.

— Что там такое? — спрашиваю я его. Я так устала, что ничего не соображаю. И ничего не вижу из-за иду­щих впереди. Группа рассыпается веером по месту, где, похоже, когда-то была автостоянка. Большая часть до­рожного покрытия отсутствует. Два фонаря, лишен­ные лампочек, торчат из земли. Рядом с одним из них остановились Тэк и Рэйвен.

Джулиан приподнимается на цыпочки.

— Кажется... кажется, мы пришли.

Он еще не успевает договорить, а я уже проталки­ваюсь вперед — мне не терпится взглянуть.

На краю старой парковки земля внезапно обрыва­ется и резко идет под уклон. Несколько извилистых тропинок ведут вниз по склону к пустоши.