Реквием ангела, исповедь демона

Катрина встала и подошла к молодой светловолосой женщине, отчаянно утыкавшей свое лицо в плечо соседа. Тот был красив, широкоплеч, с длинными волосами. Он тоже был напуган, но самообладания не терял. Его выдавали глаза. Глаза всё говорили о нем. Сильный снаружи, он боялся внутри. Так глубоко, что сам не знал, насколько велик его страх.

Взгляд лордоков проникал в глубины человеческих душ, где все честны с собой, где человеческий род един в своих страхах и надеждах. Неважно, кто они. Когда наступает час истины, даже князья цепляются за любые возможности, торгуются, унижаются, теряя свое наносное величие.

И всё же этот человек был другим. Он лучше бы умер, только не потерял чувство собственного достоинства. Катрина мельком на него взглянула и поняла это сразу.

Она опустилась рядом с молодой светловолосой женщиной. Та тихо плакала.

— Как тебя зовут? — спросила наемница.

Женщина всхлипнула и, захлебываясь слезами, невнятно проговорила:

— Тамара.

— Не говори с ней, — сказал Тамаре широкоплечий длинноволосый мужчина.

Катрина остановила на нем жесткий взгляд, который неожиданно для мужчины оказалось болезненно сносить.

— Замолчи! — зашипела она.

Наемница ещё долго молча смотрела взбешенными глазами на длинноволосого узника, потом вернула внимание к Тамаре, и выражение её глаз смягчилось. Катрина прошептала успокаивающим голосом:

— Бояться не нужно. Вы не знаете, что вас пугает, потому что нечего страшиться. Вы не почувствуете того, чего боитесь.

Тамара проскулила, таращась на Катрину, схватилась за её руку и хотела что-то сказать. Но слов так и не нашлось. Что бы узники ни произнесли, их участи это не изменит. Поэтому Тамара просто держалась за холодную белую руку наемницы лордоков, столь отличающуюся от человеческой.

Не в первый раз безмолвие оказалось красноречивее любых слов.

Катрина погладила Тамару по голове, улыбнувшись ей, потом разжала пальцы женщины и медленно зашагала к широкоплечему длинноволосому храбрецу, что осмелился навлечь немилость наемницы.

Катрина поставила ногу на колено узника и оперлась на неё руками, склонившись над мужчиной. Тот скривился и вскрикнул от боли, но потом стиснул зубы и замолчал, чтобы не доставлять своей мучительнице удовольствие наслаждаться его страданиями.

— Ты разочаровал меня, — холодно сказала Катрина без какой-либо интонационной окраски. — Я люблю покорных.

Широкоплечий длинноволосый узник прищурил глаза и подался вперед:

— И что ты сделаешь? Убьешь? Это ещё не самое страшное.

— Ты не знаешь, где ты. Не знаешь, кто я. А вдруг заберу твою душу?

Тон голоса, с какими Катрина произнесла свои слова, прозвучал уверенно и спокойно, опьяняюще правдиво. Устрашающе лукаво. И он поверил. Да так что не смог больше смотреть Катрине в глаза.

— Я знаю, кто ты, — пробормотал себе под нос узник. — Здесь всякое говорят. Вдоволь наслушался. Да только не верю я в страшные сказки.

Он ей подходил, и она поняла это сразу же. Он подходил ей ровно, как и молодая женщина до него. Однако в этом смертном что-то было. Что-то, отличающее его от других. Катрина начинала понимать, чем этот узник ей приглянулся. Он напомнил ей Марка.

Она убрала ногу со вдавленного колена этого молодого мужчины и тот, вновь скривившись, вздохнул свободнее. Но поднять глаза так и не осмелился.

— Потому что боишься поверить, — сказала она, отворачиваясь.

Наемница лордоков спустилась в эту темницу с Виктором Ворманом лишь для одной цели. Лишить крови одного из узников. Подобные узилища имелись во всех домах лордоков. Но Катрина решительно не захотела пить кровь широкоплечего мужчины с длинными волосами. Воспоминания о фотографе отвлекли бы и отравили предстоящую сладость ненужной грустью.

Она почувствовала неясное смятение в глубине своего спящего сердца, поразившись чувству, которое ощутила.

Каким бы странным ей самой не показался такой отказ, Катрина наотрез не пожелала пить кровь того человека, который её больше всех заинтересовал.

Ее глаза скользнули по трем людям в углу. Цепким взглядом она быстро окинула смертных, к которым ещё не подходила, посчитав, что уже сделала свой выбор. Те трое в углу ей не приглянулись.

Синие глаза вампира внезапно вспыхнули желтым сиянием, ручейками разлившемся по всей роговице от зрачка к черной кайме вокруг радужки.

Она вернулась на шаг назад, взяла Тамару за плечо и выволокла из камеры, ничего не понимающую и насмерть перепуганную.

Широкоплечий смертный, чем-то напомнивший Катрине Марка, и сам был поражен и почему-то напуган не меньше Тамары. Он, видимо, считал, что опасность грозит ему.

Виктор закрыл дверь на ключ и посмотрел сквозь решетки на своих узников. Все сидели смиренно.

Широкоплечий узник, с ненавистью глядя на лорда-маршала Вормана, вдруг проговорил со своего места:

— Вы не можете нас здесь держать!

Виктор смотрел на него и ничего не отвечал.

Катрина вела Тамару в сторону лестницы, и у девушки зародилась надежда, что наемница выведет её на свободу.

Широкоплечий мужчина не без усилий поднялся и, прихрамывая, стремительно подошел к решетке.