Реквием каравану PQ-17

— Это уж совсем глупо, — сказал он. — В пятом отсеке, где священник разместил спасенных, нет живого места. Одна из бомб рванула через люк — прямо в кашу. Сейчас там сгребают всех за борт лопатой.

— Пройдите в машину, Баффин… Я чувствую, что «Винстон-Саллен» дает лишние узлы, и нам их просто не нагнать. На что они рассчитывают, эти американцы, сказать трудно…

С высоты мостика он видел, как через разбитые ростры, будто через загородную свалку обгорелого металлолома, пробирался сейчас его помощник.

Люк в котельную был сорван, оттуда парило, голова Баффина скрылась в этой парящей скважине. К этому времени счетчик лага отмечал всего восемь узлов…

Дайк опять закрыл глаза и стал думать: что с ними сделали? Кто виноват в этом преступлении? Неужели эти политики в мундирах совсем лишены мозгов? С линкоров спрос невелик — их берегут в Уайтхолле, как пасхальные яйца. Но почему ушли крейсера? Эсминцы? Каждый англичанин всю жизнь исправно платил налоги на флот. И… где теперь этот флот? Если это стратегия, то это — идиотизм! Если это политика, то это предательская политика…

— Сэр, — раздалось над ним, — я исправил локатор.

Дайк в удивлении оживился:

— Благодарю вас, Кристен, вы всегда любили свое дело.

— За это я получил сегодня по морде, — ответил матрос.

— Ну… вы должны понять и лейтенанта Баффина: ему нелегко на этом переходе… А что у вас видно на экране?

— «Винстон-Саллен» заходит за кромку экрана, и скоро мы потеряем его на нашем радаре.

— Завидная скорость… Что ж, ступайте к прибору, Кристен.

Дайк дождался возвращения помощника.

— Я затопил носовой погреб через спринклеры, — сообщил тот мрачно. — Нас на мостике поджарило бы, не сделай я этого.

Половины всего боезапаса корвет лишился одним поворотом клапана затопления. — Дайк спросил, — много ли обожженных…

— Пеленг сто сорок пять, в строе фронта — двенадцать самолетов, — раздался голос радиометриста.

— Ну, вот и конец, — Дайк потянулся к микрофону трансляции, но тут же передумал. — К чему мои слова? У каждого в команде нашего корвета кто-либо из близких на родине уже пострадал при бомбежках. Если они ненавидят врага, то исполнят долг…

Через шесть минут «Орфей» был уже развалиной. Без кормы, с двумя пробоинами (наружной и ниже ватерлинии), он неторопливо, как и все делал в жизни, погружался сейчас в океан. Большое и светлое солнце Арктики слепило глаза матросам.

— Баффин, хотя это и глупо, но взгляните на карту…

— До встречи с русскими осталось семнадцать часов.

— Вот и хорошо. Постарайтесь спустить на воду все, что осталось у нас из плотов и шлюпок…

Палуба вдруг задрожала. Обломки рваного железа при этой вибрации зазвенели краями. Тяжелая зыбь шла с запада, раскачивая омертвелый корабль.

Дайк, свесясь из своего кресла, заглянул через борт, определяя:

— Мы поехали очень быстро… пусть команда поторопится. Но, боже, накажи тех, кто повинен в нашей гибели!

Крен доходил уже до 43° на левый борт, Баффин захохотал.

— Простите, вот этого я не понял, — сказал ему Дайк.

Баффин сунул руку в карман реглана и достал пистолет. Тут матрос Кристен шагнул вперед и врезал Баффину пощечину.

— Теперь вы мне уже ничего не сделаете, — сказал он лейтенанту.

Ноги офицера в тяжелых штормовых сапогах, на которых медные застежки стали изумрудно-зеленый от морской соли, — этот Баффин сейчас, как медведь, зашагал к борту, под которым бешено крутилась вода океана… Дайк видел всю эту сцену.

— Баффин! — окликнул он помощника. — Куда вы заторопились?

— За борт! Или вы знаете другие пути на тот свет?

— Мы еще не попрощались. — Дайк слез со своего кресла и протянул ему руку. — Мне было нетрудно служить с вами, — сказал он, следя за кренометром, который показывал уже предел.

— Благодарю! — ответил Баффин, и звук выстрела совпал с всплеском воды…

Командир вернулся в свое кресло, оглядывая море.

— Может, он и прав… не знаю… Кристен! — окликнул он радиометриста. — А ведь последнее слово осталось за вами…

Он раскурил сигарету. Ветер разбросал порванные фалы над его головой. Они зацепили щеки командира, обвили всего, словно хотели привязать его к кораблю навсегда.

— Неужели никто из вас не прочтет молитвы? — спросил Дайк у матросов. — Неужели вы не помните ни одной?..

Странное дело, крен вдруг исчез. «Орфей» пошел на глубину на ровном киле, словно его топили через кингстоны. С плотов, разбросанных в море, видели, как погружался мостик в океан. Вот море коснулось и самого Дайка… — Он поднял руку с сигаретой. Потом руку опустил. Он смотрел в небо…

И ушел вниз — прямо, неизбежно, в полном сознании.