Реквием каравану PQ-17

– Я должен выспаться, – заметил Майлс. – События слишком катастрофичны, и мне надо иметь свежую голову…

Но его тут же потревожили снова:

– Адмирал Алафузов просит вас прибыть в Главный морской штаб. Он предупреждает, что болен гриппом, но обстоятельства вынуждают его не откладывать разговора…

В. А. Алафузов во время войны занимал такой же пост, какой в Англии занимал первый лорд Адмиралтейства Дадли Паунд (каждый в своей стране возглавлял работу Главморштаба). Больной, с очень высокой температурой, Алафузов хриплым голосом сразу же завел речь о непонятном решении первого морского лорда.

– Расформировать конвой РQ-17… что это значит? – возмущался он. – Вы же моряк, Майлс, сами понимаете… Уйти на север корабли не могут, ибо там поджимает паковый лед, как стенка. Значит, корабли будут спускаться вниз по меридиану – как раз под удары немецкой авиации. Как найти объяснение этому абсурду?

Майлс пытался «смазать» вопрос, в основном упирая на то, что господин Алафузов, очевидно, введен в заблуждение. Но в руках советского «первого морского лорда» вдруг оказалась пачка свежайших квитанций с моря (это навело Майлса на мысль, что русские небезгрешны и служба радиоперехвата и расшифровки у них отлично налажена).

– Все это – сигналы бедствия ваших же кораблей! – резко заявил Алафузов. – Что тут можно отрицать? И что тут можно оправдать? Мы в Москве не понимаем ваших намерений. Будьте же так добры, срочно свяжитесь с сэром Паундом, чтобы он подробно информировал о сути всего происходящего с конвоем РQ-17… Народный комиссар флота адмирал Кузнецов ждет доклада от меня, а Сталин будет ждать, что ему скажет Кузнецов!

Через несколько дней состоялась холодная встреча Майлса с Кузнецовым, причем британский атташе не решился излагать ход событий так, как продиктовал ему Дадли Паунд, а прибег к маскировочному камуфляжу, явно сглаживая острые углы необъяснимых поступков Британского адмиралтейства… Кузнецов отправился на доклад к Сталину, который долго и сосредоточенно молчал. Затем спросил:

– А имелась ли необходимость прекратить конвоирование? Я ведь все-таки на флоте не служил и, может, чего-то не понимаю.

Нарком флота отвечал, что, насколько ему известно, серьезных причин к распадению каравана у англичан не было. Здравый человек не станет сам себе отрубать голову…

– Черт знает что там у них творится! – возмутился Сталин и пальцем примял в трубке свежий табак. – Я буду писать об этом безобразии Черчиллю, – сердито закончил он.

Об этом его письме – позже! Загадочная подоплека последних событий в океане еще не была известна в мире, и письмо Сталина к Черчиллю в дипломатических кругах сочли тогда неоправданно резким, почти грубым. Но теперь многие тайны Уайтхолла просвечены насквозь, словно рентгеном, и мнение Сталина о гигантской катастрофе выглядит даже слишком мягким…

* * *

После войны в Лондоне вышла монография о линкоре «Тирпитц», где подробно изложен весь его путь. Подборка иллюстраций наглядно показывает нам «Тирпитц» и в боевом могуществе, и в том виде, когда он уже валялся кверху килем. На днище линкора виден лист обшивки, аккуратно отодранный, словно немцы через эту искусственную «пробоину» желали спасти остатки команды…

Касаясь судьбы каравана РQ-17, автор монографии пишет:

«Это было отвратительное дело! Каждый чувствовал весь ужас того пути, на котором были брошены торговые суда, одинокие перед лицом угрозы со стороны воздушных и подводных сил противника…»

Дело было действительно отвратительное…

Крейсера Хамильтона и эсминцы Брума еще летели в сторону эскадры Дж. Товея на 25 узлах. Один из крейсеров нес на своей палубе обгорелый костяк германского самолета, врезавшегося в его надстройки, и среди обломков – никем не убран! – сидел за штурвалом, оскалив зубы, мертвый фашистский пилот. Перехваченная радиосводка противника гласила, что американский крейсер уничтожен смелым тараном торпедоносца, что вызвало веселое оживление на крейсерах США: «“Уиччита”, – запрашивали с мостика “Тускалузы”, – это случайно не вас ли вчера угробили?» – «Лучше посмотрите на себя, – мигал прожектор на “Уиччите”, – мы давно подозреваем, что за нами гонится один глупый призрак».

Хамильтон многое понял за ужином, когда вестовой, обычно не раскрывающий рта, вдруг сказал со слезами в голосе:

– Простите, сэр, но я думаю, что мы напрасно бросили этот несчастный караван. Боже, что с ним творят сейчас немцы!

Хамильтон полагал, что своим маневром на запад он увлекает за собой и «Тирпитц» с его эскадрой. Крейсера как бы наведут линкор Гитлера на линейные силы Товея, а тот – мастер своего дела! – как следует всыплет немцам из главного калибра башен. Каково же было адмиралу узнать, что Дадли Паунд издал бессмысленный приказ! И никто за ними не гнался. А крейсера, по сути дела, дезертировали с позиции.