Реквием линкору «Тирпиц»

14.30. И вот они сидят на днище корабля, окруженные спасателями, пожимая им руки. Они видят берег, на котором собираются спасшиеся, лодки с неподвижными телами извлеченных из воды, покрытой толстым слоем мазута. Моторные катера беспрестанно шныряют от «Тирпица» к берегу и обратно. Но можно ли называть «Тирпицем» эти жалкие останки?..

Главное, они живы. Ощущая холодные порывы ветра, им хотелось боксировать от радости, громко говорить и смеяться, чтобы убедиться, что они действительно живы. Затем стали обниматься.

— Сейчас бы кружечку пива и хорошую сигару, — воскликнул Остермайер.

Зоммер спросил Бернштайна:

— Есть ли еще люди там?

— Да, рядом с нами. Они стучали в перегородку.

— Мы продолжаем поиски. Берите один из катеров и отправляйтесь на берег. И отдыхайте, — сказал Зоммер.

В этот момент к ним присоединился машинист с буксира «Арнгаст», а также сварщик с подошедшего ремонтного судна «Ноймарк».

Для ускорения дела Бернштайн спустился снова внутрь корабля, чтобы показать место, где следует вырезать отверстие в соседний отсек. Сварщик приступил к работе. Масок у них нет, а спертый и раньше воздух от сварки и горящей краски стал вообще негодным для дыхания. Лица у всех троих посинели, вены набухли.

— Немедленно наверх, на свежий воздух, — произнес машинист с «Арнгаста».

Выбравшись наверх, они никак не могли отдышаться. Однако после недолгого перерыва вновь спустились в бункер.

Но вот в стене вырезан четырехугольник. В образовавшееся отверстие они увидели лица с вытаращенными глазами. В отсеке оказалось восемнадцать человек, среди которых был и обер-фенрих[71] Фельзинг.

— Когда вы прекратили работу, мы подумали, что вы нас бросили, — сказал Фельзинг.

— Да мы сами едва не задохнулись, — объяснил ему Бернштайн. — А теперь поскорее вылезайте в это отверстие.[72]

Вечером того же дня Бернштайн со своими людьми сидел в одной из классных комнат в школе в Тромсё. Спасенные были размещены в двух школах города. Некоторые молчали, другие рассказывали друг другу, как были спасены. Третьи еще не могли отделаться от пережитого страха.

Один из любителей сболтнуть рассказывал чуть ли не в десятый раз:

«Я находился в носовой части корабля, когда он вдруг стал крениться. Что за свинство, черт побери! Как раз передо мною находилось смотровое окошечко. Оказалось, что я был уже под водой. Но я еще видел дневной свет. Следовательно, до поверхности воды было недалеко.

Не торопясь, спокойненько закурил. После этого открыл „бычий глаз“. Навстречу мне хлынул поток воды, но я все же выбрался в него и быстро оказался наверху…»

По рукам пошел лист бумаги, на котором каждый записывал свои имя и фамилию, воинское звание и домашний адрес.

Кто-то рассказывал, что видел английский самолет, облетевший корабль через полчаса после авианалета. Он шел совсем низко, видимо, делая аэрофотосъемку.

Люди спрашивали друг друга о товарищах и друзьях.

— Хельмут? Думаю, что он спасся. Я видел его плывущим рядом и даже слышал, как он ругался.

— Как ты сказал? Бреннэккер? Нет, такого я не знаю…

— Да, это так. Наша посудина была слишком огромной. Поэтому знали хорошо только парней своей боевой части…

— Видел ли кто-нибудь Пилли Пионтека? — спросил матрос Герлах, лежавший на раскладушке. — Он был вместе со мною в артиллерийском пункте управления огнем.

— Что? В пункте управления огнем? Это под броневой палубой-то? И ты остался в живых? Посмотрите-ка на это привидение!

Больница в Тромсё оказалась переполненной ранеными. В морге плотно друг около друга лежали погибшие. Санитары доставали их документы, с которых списывали имена и адреса. Те, у кого документов не было, опознавались по идентификационной карточке.

На чердаке этой же больницы у радиопередатчика сидел Эги Линдберг. Он только что передал радиограмму, скорее всего, последнюю:

«„Тирпиц“ потоплен. Число убитых и раненых велико».

Он счастлив, и не только он один. Большая часть жителей Тромсё ликовала. Группками мужчины, женщины и дети поднимались на окружающие холмы, чтобы получше разглядеть уничтоженный линейный корабль, лежавший вверх килем в Зунде. Как акулы вокруг загарпуненного кита, вокруг его остова сновали лодки.

Многие женщины смотрели на представшее перед ними зрелище с тягостным чувством, думая о сотнях молодых парней, принявших смерть. Это были враги, но каждый в отдельности был человеком.

На улицах города собирались студенты. Они нарядились в красные фуражки и куртки, как на праздник. Как им хотелось пройти по улицам колонной и с песнями! Немецкая полиция даже арестовала некоторых из них.