Реквием (ЛП)

— Все в порядке, — говорит она приглушенно. — Моя мама говорит, что разговор с самой собой — это единственный способ большую часть времени вести разумный разговор. Я понимаю. — Могу сказать по тому, как в уголках ее глаз появляются морщинки, что девушка улыбается, хотя все еще выглядит нервной. — В любом случае. Я… я должна догнать Мэл. Мой ингалятор у нее в сумочке, так что… — Она спешит к началу группы, оставляя меня плестись сзади.

Не желая рисковать еще одним моментом «О, здорово, я снова разговариваю сама с собой», я напеваю, чтобы голос Рейчел звучал тише — ту же мелодию, которую напевала вчера в машине с Гейнор. Подъем и спад музыки легко струятся в моем сознании, как текущая вода по руслу реки, ее звучание прекрасно и щемяще.

Оставшуюся часть прогулки я остаюсь одна. Так даже лучше. Я отстаю достаточно далеко, чтобы при желании легко ускользнуть обратно в школу; здание вырисовывается из темноты, как готический кошмар. Обширные лужайки, которые мы только что пересекли, были подстрижены в противоположных направлениях, придавая траве полосатый вид. Я следую за другими девушками, слушая, как они болтают и хихикают впереди, и чувствую, как свинцовая тяжесть давит мне на грудь. Если ожидается, что на этой вечеринке будут присутствовать все, то решение не идти было бы ошибкой. Я бы привлекла к себе внимание, особенно если бы подверглась притеснениям, как описала Мэл. За то, чтобы вписаться, приходится платить, а Рут сказала мне, что мне нужно слиться с толпой, несмотря ни на что.

Мэл ведет нас по грунтовой дороге, которая вьется вниз по склону, огибает рощу высоких деревьев и скрывает из виду «Туссен». Как только огибаем деревья, нам навстречу доносится слабый звук музыки. Сейчас, вдали от школы, так темно, что я едва вижу свою руку перед лицом. Несмотря на темноту, Мэл, кажется, точно знает, куда идет. Я спешу догнать группу, недовольно ворча себе под нос.

— Маркус будет там? — спрашивает Джессика впереди.

Мэл громко смеется.

— А как ты думаешь? Он никогда бы не отказался от бесплатной выпивки. И можешь поспорить на свою задницу, что он будет участвовать в голосовании за Главного Парня. Этот парень любит поливать людей дерьмом. И никогда не упустит возможности, чтобы все заискивали перед ним и лизали ему сапоги до конца года.

Ноэлани издает фыркающий звук; очевидно, она согласна.

— А как насчет Главной Девушки? Думаешь, Бет выиграет?

— Нет, если это будет зависеть от меня, — говорит Мэл.

— Ты же знаешь, что мы все проголосуем за тебя, — отвечает Ноэлани.

— Лучше бы так! Если только не хотите бегать по поручениям и разгребать дерьмо Бет, пока не закончите школу. Я не могу придумать ничего хуже.

Ух. Обычная школьная драма. Такого рода разделения никогда не существовало в «Фалькон-хаус». Этому никогда не позволили бы случиться. Все внутренние обиды улаживались на мате, неважно, большие они или маленькие, и вопрос не разрешался до тех пор, пока одна из нас не теряла сознание. Вы действительно должны были иметь это в виду.

Когда мы спускаемся в небольшую закрытую долину, в поле зрения появляется источник музыки: большой костер, языки пламени которого лижут чистое ночное небо. Тени безумно мечутся во все стороны, когда толпа людей перемещается и скачет вокруг, крича и смеясь во все горло. На прилегающей поляне установлены столы, уставленные едой и напитками.

Я не знаю, чего ожидала, но, черт возьми, точно не этого. Вечеринка проходит не в задней комнате бара или ресторана. Не в доме родителей какого-нибудь богатого ребенка, как это было в ночь смерти Рейчел. Даже не в каком-нибудь сарае. Это просто группа учеников «Туссена», собравшихся вокруг костра посреди поляны. На улице чертовски холодно, но как только мы оказываемся в двадцати футах от этого ревущего костра, девушки начинают снимать свои пальто и куртки, бросая их на стол, уже заваленный верхней зимней одеждой.

Не успеваю я опомниться, как в моей руке оказывается красный стаканчик, и я с подозрением смотрю на дурно пахнущую жидкость внутри, гадая, не подмешано ли в нее то же самое дерьмо, которым нас с Рэйч угостили на той последней вечеринке. Я выливаю напиток в траву у своих ног.

— Эй, эй, эй! Не трать впустую! — Пьяная девушка, одетая в розовый топ с пайетками и белые обрезанные джинсовые шорты, выхватывает стаканчик у меня из рук. В нем почти ничего не осталось, но она проглатывает последние капли, как манну небесную. — Это дерьмо дорогое. И чертовски крепкое. Парни постарались. Зачем выливать?

Я пожимаю плечами, натягивая капюшон своей парки.

— Не в настроении подвергаться групповому изнасилованию, полагаю.

Она сужает глаза до щелочек, глядя на меня, как на какого-то урода.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Ну, знаешь. Небольшая детская травма. Посттравматический стресс. Как обычно… — я замолкаю и ухожу, ухмыляясь про себя.