Реквием машине времени

Иван попробовал открыть двери, но одна из них приоткрылась на мгновение и снова захлопнулась, а вторая, свернувшись и растаяв, открыла за собой темный провал с наклонными металлическими балками, на которых кое-где сохранились ступеньки и даже целые марши лестницы. Спуститься по ней без спецснаряжения было невозможно.

— Да-а, — протянул Иван, посветив вверх и вниз. — На веревках кое-как можно спуститься… — Он замолчал. В шахте лестницы родились какие-то звуки: далекий визг, удары и уханье. Но шум остался — шелест, потрескивание, шепчущее эхо… Отзвуки жизни… Внизу кипела активная жизнь, явно отличающаяся от тишины и неуюта этого мертвого горизонта.

Иван перестал светить вниз и поставил фонарь так, чтобы свет рассеивался стеной зала.

— Что будем делать дальше?

Они посмотрели друг на друга. Тая держалась бодро, но была бледна, под глазами легли тени, лицо осунулось. Иван невольно потрогал суточную щетину на щеках, усмехнулся. О бритве, видимо, надолго придется забыть.

— Надо спускаться на землю, на первый этаж, — сказала Тая. — Здесь все мертво.

— И не соблюдается элементарная демографическая установка, — подхватил Иван, — нет достаточного для проживания количества пищи, одежды и жилья… У меня была конфета, но я ее съел. А норма для человека таких габаритов, как я, — три тысячи восемьсот килокалорий в день!

Тая красноречиво проглотила слюну, и они одновременно засмеялись. О килокалориях можно было только мечтать.

Решили поискать в ближайших комнатах хоть что-то напоминающее веревку. Пути вниз, на уцелевшие марши лестницы, не было.

— Эх, работал бы лифт! — вздохнул Иван, обойдя трубу с дверями. — Раз! — и мы внизу. — Он стукнул стержнем, с которым не расставался, в поющее стекло и заорал: — Сезам, откройся! Я кому говорю?! — И застыл с открытым ртом.

Дверь вдруг покрылась световой сеткой и бесшумно рухнула на пол грудой стеклянных кристаллов.

— Вот те на! — хмыкнул Иван, глядя на представшую взору кабину. — Неужели я потомок Соловья-разбойника?

Кабина была собрана из решеток, сквозь которые виднелись стены лифтового колодца, и освещалась мигающим голубым светом из невидимых источников.

Тая заглянула внутрь кабины, но Иван, опомнившись, оттащил ее в сторону.

— А если застрянем, кто поможет?

Тая пожала плечами.

— Как-нибудь выберемся. Голова у тебя имеется?

Иван молча повернулся и первым вошел в кабину, предварительно испытав прочность ее белого чистого пола. Слева у двери он увидел ряд темных окошечек. Одно из них светилось, но высвечивало не цифру этажа, а какой-то непонятный значок в виде стрелы, пересекающей два кольца.

— Мы здесь, — ткнул он пальцем в окошечко.

— По логике у тебя была, наверное, пятерка, — с веселыми искрами в глазах предположила Тая.

Иван сделал вид, что не заметил в ее словах иронии.

— Где же у них нижний этаж? Вдруг здание уходит под землю?

— Я тоже об этом подумала.

— Но если судить по той высоте, на какой находится мертвый наш этаж, то здесь явно не хватает кнопок: их должно быть не меньше сотни, а тут всего десяток.

— Может, высота этажей не везде одинакова.

— Все равно, что-то тут не так, — Иван оглянулся. — Рискнем?

Тая не опустила взгляда. «Что нам остается?» — понял ее Иван.

— Заходи, цепляйся за меня.

Они стали в центре кабины, Тая обняла Кострова сзади, и он тронул самое нижнее окошечко. Раздался двутональный гудок, заставивший их вздрогнуть, но кабина осталась на месте.

— Так. Наверное, на нижний этаж лифт не идет. Попробуем на второй снизу.

Снова резкий сигнал, и никакой реакции лифта.

— Может быть, механизм испортился? — робко предположила Тая. — Видишь, и дверь рассыпалась…

Иван хмыкнул.

— Может быть… может быть, это и не лифт вовсе.

Над рядом окошечек он увидел буквы ТФ и ряд цифр — 2301, подумал, что уже где-то видел эти цифры, причем недавно. Где именно?.. Вспомнил, поднял стержень в руке и прочитал на торце буквы и цифры: «МК-2301». М-да, если бы к этим цифрам и буквам были еще и поясняющие надписи…

Иван нажал ближайшее к светящемуся окошечко, и в тот же миг на них обрушилась тяжесть, едва не свалившая с ног. Тяжесть быстро прошла, наступила невесомость, отчего Таю затошнило, она вскрикнула, уцепилась за Ивана, напрягшегося как при падении. Но и невесомость прошла быстро, сладко ныли мышцы тела, голова казалась пустой и звонкой, потрескивало в ушах, во рту появился сладкий привкус.

Окошечко, на которое давил Иван, светилось, и на нем были нарисованы другие знаки: контур человеческой ладони, а под ней дефис и цифры «10 000».

— Приехали, — с облегчением сказал Иван. — Наверное, лифт сверхскоростной, с дикими ускорениями. Теперь поищем выход.

Они вышли из лифта в кольцевой зал и поняли, что лифт действительно перенес их на другой горизонт здания.

Запах здесь стоял, как в зверинце. Зал некогда был отделан под розовый мрамор, но пол его был усеян птичьим пометом и так истоптан, что потерял первоначальную окраску. Впрочем, помет оказался не птичьим. Как только Иван включил фонарь, под потолком зала раздался тонкий писк, захлопали крылья, и стая летучих мышей ринулась в глубь мрачного коридора, исчезнув в темноте.