Реквием машине времени

Колонна неведомых созданий надвигалась, от их тяжелого бега дрожала земля, хотя, казалось, в невесомости за стеной они тоже не должны весить. Дрожь земли передалась мертвому «кентавру» и людям, вцепившимся в основание «хвоста».

Иван представил, как живые колоссы поворачивают к ним, останавливаются у стены, поднимают «копыта» и… Он перевел дух. «Кентавры» перепрыгнули стену далеко от того места, где стоял их мертвый собрат, и удалились тяжелой равномерной рысью. Их рога на «человеческих торсах» блестели мрачным фиолетовым огнем. Черные фигуры на «спинах кентавров» не пошевелились.

Еще с четверть часа путешественники приходили в себя, рассматривали загадочный столб, кольца и поля тумана, стену из трех слоев труб, внутренний из которых был раскален до вишневого свечения, и слезли с «кентавра».

— Я боялась, что они повернут к нам, — призналась Тая. — Ну и жуть, правда?

— Темна вода во облацех, — вздохнул Иван. — Я думал, что это автоматы, очень необычные, чужие какие-то, но автоматы. Я имею в виду не только «кентавров», но и всадников. А теперь сомневаюсь… Что же творится за стеной? Конечно, это вовсе не туман, температура там гораздо выше точки кипения воды. Пары каких-нибудь металлов?

Тая промолчала.

Назад идти было гораздо трудней, мешали тянущая к стене сила и ровный ветер в лицо. Но они все же добрались до леса. Отдохнули. Затем с огромным наслаждением искупались в лагуне, стесняясь друг друга, не спуская глаз с ближайших зарослей на случай появления нежелательных гостей. Вода была прозрачная, холодная, пресная, вполне питьевая. Потом Ивану пришла в голову мысль порыбачить — он заметил у берега мелькнувшую серебристую полоску.

Удочку сделали из побега папоротника, леску — из нитки, которую Тая выдернула из своей куртки, крючок — из булавки, нашедшейся, как ни странно, у Ивана. Ни червей, ни мошек на берегу не обнаружилось, и Тая вспомнила про остатки мяса. Насадили мясную крошку, закинули удочку, посмеиваясь друг над другом, и первый же заброс оказался удачным — клюнула толстобокая рыбина величиной с ладонь. Вида ее Иван определить не смог, на языке вертелось название «латимерия» — все, что он знал о древних предках рыб, но это была не она.

Тая вполне освоилась и, пока эксперт удил рыбу, набрала полусгнивших, полузасыпанных песком обломков древесных стволов. Диплодоки ушли, и кругом стояла мирная первобытная тишина.

Развели костер и нажарили рыбы, глотая слюнки. Иван припомнил рассказ О'Генри, где герой и героиня оказались на холме, отрезанном от мира водой, проголодались и начали вспоминать гастрономические блюда.

— Я тоже читала, — кивнула Тая. — Гурман я плохой, мне бы хлебушка к этой рыбке и больше ничего не надо.

— Соли и пива, — добавил Иван, обгладывая рыбьи кости.

Насытившись, прилегли у костра. Смены дня и ночи в этой стране не было, но организм сам давал знать, что нуждается в отдыхе.

— Вообще-то спать лучше в помещении, — проговорил Иван.

— Да-да, я сейчас… — сонно пробормотала Тая.

Иван собрался было по ее примеру подремать — идиллическая картина древней природы была настолько мирной и спокойной, что все тревоги и страхи отошли на второй план, как вдруг из-за пальмовидных деревьев к ним метнулась громадная птица с голым, почти полуметровым черепом. Птица имела короткое туловище, когтистые лапы, двухметровые кожистые крылья и длинный гибкий хвост.

Иван вскочил и замахал стержнем, отгоняя невиданную птицу. Она, шипя и шумно хлопая крыльями, сделала над ними круг, открывая и закрывая страшный, усаженный крючкообразными зубами клюв, хрипло проклекотала и полетела обратно, выделывая резкие виражи.

— Для полноты впечатлений нам только птеродактилей не хватало, — сказала побледневшая Тая, с которой разом слетел весь сон.

— Это не птеродактиль, — сказал Иван. — Птерозавр, но какой — не помню точно. По-моему, диморфодон.

— А говорил — дилетант в биологии.

— Просто интересовался когда-то историей возникновения жизни. Вот тебе и еще одно доказательство, что мы на Земле. Ну что, потопали в наш большой дом? Здесь оставаться рискованно.

Пошли пятые сутки их блуждания в неизвестном мире.

Этаж здания, примыкающий к «юрскому периоду мезозоя», был слишком неуютен и сыр, чтобы искать в нем пристанище для ночлега. Но и на свежем воздухе устраиваться спать было опасно: хищников в мезозое хватало.

Иван вспомнил «кентавров», их всадников, летающую махину диморфодона и с сомнением взвесил в руке свое оружие. Увы, гарантии безопасности этот стержень дать не мог.

— Остается лифт, — сказал эксперт, не видя в темноте выражения лица Таи. — Или не будем больше рисковать опускаться?

— А чем мы рискуем? — тихо спросила девушка.

«Действительно, чем? — подумал Иван. — Ну вылезем где-нибудь в палеозое, и что? Что здесь, что там — одинаково опасно, зато, может, попадется сухой этаж…»

— Решено! Попробуем подняться вверх, может, и встретим по дороге кого-нибудь.