Реквием опадающих листьев

Бесс удовлетворенно кивнула. Сама не понимала, что с ней творится. Театр она любила. Не любила Лайонела, и всякая ассоциация с ним, любое упоминание Вильяма о нем вызывало в ней жгучий приступ ревности. Она к Кате так не ревновала, как к его чертову брату. Ее раздражало, что Вильям восхищался им и вечно оправдывал мерзавца.

Видя, что молодой человек расстроился, Бесс куда мягче предложила:

— Давай просто погуляем. — Она спрыгнула на бетонные плиты и потянула его за рукав легкой светлой куртки.

Они шли вдоль набережной. Внизу плескались волны, разбивающиеся о гранит, холодный ветер трепал волосы и гнал по дорогам листья.

Бесс частенько поворачивалась к своему спутнику и неизменно встречала его пристальный взгляд. От него по спине пробегала возбуждающая дрожь, сердце колотилось сильнее, а в области груди, словно горячей волной, растекалась нежность. Ей хотелось защитить Вильяма от всех несправедливостей на свете, уберечь от жестокости, грусти и тоски.

Пару дней назад он принес ей белого игрушечного тигренка, толстого и мягкого. Она сперва истерично смеялась, а потом неожиданно глаза обожгло, и из них хлынули слезы. От стыда ей хотелось убежать, но Вильям не отпустил, обнял ее и сказал, что если игрушка не нравится, можно выкинуть. Ей никто, даже родители, не дарили мягких игрушек. Ни одному живому существу, ни отцу, ни ее многочисленным мальчишкам-ухажерам и любовникам за всю жизнь не пришло в голову подарить ей игрушку. Дарили билеты в кино и на концерты, шоколад, сигареты, сигары, презервативы, бензин, дорогие алкогольные напитки, цветы, наркотики, кальяны, дорогие ручки.

Ночью, лежа в постели, она положила этого толстого тигренка рядом и до рассвета не могла сомкнуть глаз. Все смотрела на него и думала, думала. С той ночи ее не отпускало страшное чувство, будто она очень многое в жизни упустила. И осознание, что вернуться назад и все исправить уже невозможно, буквально разламывало ей мозг.

При воспоминании о тигренке, оставшемся на ее кровати, Бесс ощутила, как в носу закололо.

«Превращусь в плаксу», — с ужасом подумалось ей.

Она менялась каждый день, каждый час, каждую секунду внутри происходили какие-то странные перемены. Одно знала точно — все они связаны с Вильямом. Оборачиваясь на свою жизнь, ей казалось, та была черно-белой, даже разноцветные шарики мороженого в кафе с Ювелиром — и те черно-белые. Вампир внес в ее мир другие цвета: яркие, светлые, разные — изящно разукрасил каждую деталь. Будь то летящий на ветру красно-желтый лист, блестящая в свете фонаря песчинка на тротуаре или нечеткие очертания старинных зданий в лужах.

Неизвестность больше не путала. Бесс крепче сжала руку Вильяма. Непроглядная неизвестность отступала, когда он был рядом, освещая путь своим внутренним светом.

В голове звучал «Русский танец» Чайковского из «Лебединого озера».

— Напомни, с каких пор кровь разливают по бокалам в декольте Аделины? — едко поинтересовалась Катя.

Лайонел отвел взгляд от Суворовой, беседующей возле бассейна с Георгием, который нет-нет да и сам опускал глаза на внушительный бюст женщины.

Правитель явно хотел уже продолжить свой путь к столам с бокалами крови, но заметил, что из ворот Мраморного дворца, когда-то принадлежавшего Павлу Холодному, вышли Вильям с Бесс, и возмущенно поинтересовался:

— А ее кто сюда пригласил?

— Твой брат. Ее парень, если ты еще не понял! — Катя проследила, как девушку тепло поприветствовала Анжелика, облаченная в умопомрачительное платье из белых перьев. Та сразу подозвала официанта, и тот принес бутылку портвейна.

Их же собственная встреча была предельно краткой. Первая красавица взглянула на ее светло-серебристое платье от Талилу и лениво обронила:

— Если безвкусный шматок тела завернуть в дорогую ткань от самого знаменитого модельера — получишься ты. Деревянная кукла.

— Тряпичная, — устало поправила ее Катя и, поскольку красавица непонимающе вскинула брови, пояснила: — Ты всегда говорила: тряпичная. Память не та. Стареешь?

Та засмеялась, запрокинув голову с идеальной прической.

— Смотрю, твой репетитор поднатаскал тебя.

Лайонел же, придирчиво оглядев ее перьевой наряд, заявил:

— Таких ощипывают в деревнях на суп. Я сам видел.

Даймонд лишь вздохнул и увел свою спесивую пассию в мраморный сад. И вот теперь две фурии объединились и уже над чем-то или кем-то смеялись. Бесс пила.

Вильям топтался возле них с несчастным видом, но оставлять свою возлюбленную с коварной Тьеполо наедине, похоже, не собирался.

Катя огляделась. Большая часть сада из живых скульптур Моргана Нориша была погружена в полумрак.

Порфирио в смокинге цвета морской волны кружил неподалеку, выгадывая момент, когда Лайонел отойдет подальше, чтобы можно было беспрепятственно подойти.

С начала приема он уже сделал две попытки. Во время первой успел схватить ее руку в перчатке и исцеловать до локтя, а во второй раз — проходя мимо, громко шепнул на ухо: «Я мечтаю заняться с вами любовью в этом бассейне!»