Реквием по любви. Грехи отцов (СИ)

«Обидно, — рассуждала с необъяснимой отрешенностью, — но справедливо. Наверное. По крайней мере, никто больше не умрет, защищая меня…»

Образ Данилы, устремившего пустой безжизненный взгляд в бескрайнее небо, вновь вспыхнул в сознании, обжигая все ее нутро точно кислотой.

Стиснув зубы что есть мочи, Лиза несколько раз втянула воздух полной грудью. Не удостоив Шмеля даже взглядом, она равнодушно спросила:

— Я умру сегодня?

— Это решать не мне! — прилетело в ответ.

— Ах, да! — задумчиво протянула девушка. — До определенного момента я нужна Гарику живой. Именно живой. Что ж… в таком случае, если ты не хочешь, чтобы я попыталась сбежать от тебя при первой же возможности, создав тебе при этом лишние проблемы… то выполнишь мою просьбу!

— А ты не попуталась, милая? — грозный мужской рык наполнил тишину салона. — Забыла, с кем разговариваешь? Тебе напомнить?

На сей раз Лиза развернулась к нему лицом. Резко и стремительно. Уставилась в упор, насквозь прожигая взбешенным взглядом, и отчеканила:

— Ты гордишься тем, что предатель и убийца? Серьезно? А как же… твои дети? Семья? Жена? Они тоже гордятся тобой? Любят вопреки всему?

— Еще слово, мокрощелка, и я выбью тебе зубы! — взревел Соколовский.

Она лишь фальшиво улыбнулась, продолжая нагло таращиться на него.

— Нет, — обронила тихо. — И мы оба это знаем. Меня трогать нельзя. По крайней мере сейчас. Поэтому договориться со мной – в твоих интересах!

— Я не отпущу тебя! — кривая усмешка исказила его лицо. — Не надейся!

— Я не прошу об этом…

— А о чем ты просишь, черт тебя подери? — раздраженно бросил мужчина.

Лиза тайком покосилась на пистолет, спрятанный под одеждой Шмеля.

Справедливо оценив свои шансы завладеть оружием как нереальные, она смиренно выдохнула, растерев по щекам нескончаемые слезы:

— Ты ведь знаешь, где похоронен мой отец? То есть… мои родители?

Соколовский заметно напрягся. Сжал губы в тонкую линию. Задышал чаще.

— Ну, знаю! И что? — буркнул спустя некоторое время.

Девушка неопределенно пожала плечами:

— Я ни разу не была у них на могиле…

* * *

Вновь его тяжелое рваное дыхание разбавило гнетущую тишину пространства. Вновь короткое «И что?» прозвучало холодно. Резко. Грубо.

— Хочу наведаться к ним, пока жива, — призналась Лиза. — Попрощаться.

Будто не слыша ее, Шмель продолжал гнать автомобиль вперед. Никак не реагировал. Тогда, цепляясь за призрачную надежду, она принялась убеждать его:

— Чего ты боишься? Сам подумай, это последнее место, где нас станут искать!

— Заткнись! — заорал он вдруг. — Я ничего не боюсь! И никого! Ясно тебе?

— Раз так, — устало отозвалась Лиза, — выполни мою последнюю просьбу!

Только вот, наблюдая за тем, как мертвецки побледнел ее похититель, она изумленно выдохнула, осененная внезапной догадкой:

— Ты боишься моего отца! Продолжаешь бояться даже после его смерти! Трясешься от одного лишь имени! Ехать к нему на могилу – пытка для тебя!

На сей раз мужчина просто рассвирепел. Саданув по рулю со всей дури, он почти оглушил ее своим страшным воплем:

— Если не хочешь продолжить путь в багажнике с кляпом во рту – лучше заткнись!

Подтверждая свое нежелание вести дальнейшую беседу, Шмель включил радио, прибавив магнитолу почти на всю громкость. Однако музыку не было слышно. Все, что раздавалось из динамиков – страшные радиопомехи. Что-то сильно сбивало волну. Сперва Соколовский просто переключал станции, пытаясь найти более устойчивый сигнал. А потом вдруг зловеще прищурился, буравя ее таким взглядом, словно хотел снять с нее скальп.

— Ах ты мелкая сучка! — процедил он сквозь зубы, останавливая машину и съезжая на обочину. — На тебе либо жучок… либо маячок, так ведь?

От его слов внутри все заледенело. Колени предательски задрожали.

Прекрасно понимая, что выбраться из машины не получится – двери заблокированы, – Лиза напряженно вжалась в спинку пассажирского кресла.

— Я не понимаю, о чем ты гово…

— Закрой рот!

Пристально оглядывая ее, Шмель злился все сильнее. Его трясло. Но когда мужчина вперился одичавшим взглядом в ее обручальное кольцо, затрясло уже Лизу. Первобытный ужас сковал тело. Мышцы окаменели.

«Он понял! — вспыхнуло в сознании. — Он все понял! Мне… конец…»

Проверяя свои догадки, мужчина схватил ее за руку и приблизил ее ладонь к магнитоле. Помехи усилились. Зарычав от нетерпения, Соколовский силой сорвал кольцо с ее пальца, чудом не сломав его. Лиза пискнула скорее от отчаяния, нежели от боли. Из ее глаз вновь хлынули горькие слезы.

Шмель еще несколько раз то приближал кольцо к радиоприемнику, то отдалял. Помехи то усиливались, то уменьшались. Затем, крепко ругнувшись… он просто взял… и выкинул подарок Дмитрия в окно.

А вместе с ним рухнули и последние ее надежды на спасение. Прокусив собственную губу до крови, ощущая во рту яркий металлический привкус, Лиза спрятала лицо в ладонях. Она беззвучно рыдала, задыхаясь в агонии.

Соколовский же как ни в чем не бывало продолжил движение. Сколько времени они ехали молча, девушка не знала. По ощущениям – около часа.