Реквием по любви (СИ)

Дмитрий нажал отбой, распахивая дверь в пустую квартиру. Знал наверняка. Не чувствовал ее присутствия. Ее энергии. Светлой, озаряющей все вокруг, и притягивающей своим теплом. Сейчас жилье казалось холодным. Чужим. Как последний идиот, все еще надеясь на лучшее, ринулся внутрь.

— Лиза!

Будто зверь разъяренный, в клетке запертый, метался из одной комнаты в другую. Мозг работал заторможено. Со сбоями. Отказывался понимать очевидное. А вот сердце уже осознало. Зашлось, на грани разрыва. Глаза пелена ярости застелила. Каким-то чудом, заметил на комоде в прихожей небольшую коробку и листок бумаги. Руки сжались в кулаки. Мышцы во всем теле каменными стали. Тело, будто готовилось, получить самый сильный удар в его жизни. Заранее знал — этот удар пропустит. Не сможет блокировать, или же сдачи дать. Принимая бой, схватил записку, и жадно впился в жестокие строки безумным взглядом. Время замедлило ход. А потом, дамбу прорвало. Согнулся, как от удара в солнечное сплетение, опираясь рукой о дверной косяк. Ни гребаного вдоха сделать не мог. Ни выдохнуть. Казалось, будто кровь, закипающая в жилах, превращается в кислоту. Безжалостно, причиняя чудовищные муки, паутиной расползается по венам. Выжигает все на своем пути. Не остановить. Не исцелиться. Не стать прежним. И, вроде, мужиком нужно быть. Лицо держать. Терпеть. Даже хватаясь за голову и падая на колени. Да, только не выходит. Не выходит, с*ка! Эту боль не преодолеть. Полный отчаяния рев вырвался из его груди, эхом отражаясь от стен. Пытаясь не свихнуться окончательно, яростно впечатал кулак в стену. Руку обожгло от другой боли. Физической. То, что нужно. Еще удар. И еще. Вот так. А дальше…просто сбился со счета.

— Дмитрий Аркадиевич!

Пришел в себя, лишь, когда Волков на пороге застыл, с удивлением наблюдая за его действиями.

— Вы что творите?

— Отъ*бись! — Хрипло выдавил через силу. Пальцев уже не чувствовал. С трудом кулак разжал. Оглядев плоды своих деяний, ужаснулся и сам. Штукатурка осыпалась. Стена в кровавых разводах. Костяшки сбиты. Из руки кровища хлыщет. Сплюнул скопившуюся во рту горечь, прямо на пол, не заботясь о чистоте и прочей шалупони. Вспомнил про прощальный подарок от своей Крохи. Коробку открыл, и завис от нахлынувших эмоций. Мужской браслет. Серебряный. Стильный. Точь в точь, татуировка ее. Все таки, слушала его тогда. В сторожке. Когда сказал, что тоже, хочет иметь хоть что-то связывающее их. Не поврежденной рукой, накинул на запястье, пытаясь застегнуть. Ни в какую, как бы сильно не старался. Пальцы дрожат, не слушаются. Колечко, с фиксатором слишком мелкое. Да и влажная от крови кожа, задачу не облегчает. Зашипев, сдался, наконец, запихивая украшение в карман. Метнулся в ванную, и, намочив первое попавшее полотенце, обмотал вокруг кисти. В лицо плеснул пару пригоршней ледяной воды, отрезвляя мысли. Отдышавшись, вышел к Сергею. Тот ждал его на кухне.

— Вам бы до травмпункта доехать. Исключить перелом.

Похомов нетерпеливо передернул плечами. Это потерпит. Он — нет!

— Вещай, — Встал напротив. — Подробно.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Здесь не рассказывать нужно. А слушать. От первого лица.

С этими словами, Волков водрузил на стол небольшой диктофон, и нажал на «Play»

.

***

За время прослушивание записи, Борзый приговорил ни одну сигарету. Никотин, обжигая легкие, дарил ложное успокоение. Помогал собрать мысли в кучу. Выстроить логическую цепочку. От количества информации, даже у него голова кругом шла. Как же тесен бл*дский мир! Дочка Черчилля. Племянница Прокурора. Черти адовы! Вот это гены! Не удивительно, что в ней столько силы духа. Столько бойкости и стойкости. Дмитрий очень хорошо помнил ее отца. Да и как иначе? Тот был кумиром его детства. Рядом с таким человеком, сердце в пятки уходило. От одного лишь взгляда, подтряхивало. Прожженные уголовники перед ним заикаться начинали. Он подавлял всех. Своей сумасшедшей аурой. Своей властью. Подобные ему люди, рождались раз в тысячу лет! Несмотря на беспрекословный авторитет, и репутацию безжалостного головореза, Кирилл тепло относился к маленькому Диме. Дети чувствуют искренность. Всегда играл в карты с ним. В карты, в шахматы. Стрелять учил, по-взрослому, держа пистолет одной рукой. Его смерть Похомов переживал тяжело. И долго. Кто ж знал, что спустя столько лет…

От душераздирающих рыданий Лизы, Дмитрия передергивало. Не мог спокойно на ее боль реагировать. И все на второй план уходило. И неожиданная беременность Алмазовой, и собственное будущее, и даже, отец с Борисом. Лишь бы, успокоилась. Лишь бы не страдала. Как неадекват конченный, сидел, и тупо улыбался, когда она о своих чувствах к нему говорила. Травмированная рука нещадно дергала, ныла. А ему хоть бы хны. Душа исцелялась. А плоть заживет, как заживала сотни раз до этого. Кроха! Не по своей воле ушла! Защитить пытается. Глупышка! Не его защищать нужно, а от него! Теперь от него…