Реквием по мечте

Перед тем как отправиться к Аде, Сара приняла еще таблетку валиума. Они сидели, пили чай, болтали и смотрели телевизор. Может, теперь, когда праздники закончились, они все-таки скажут тебе, в каком шоу ты должна выступить? На подходе очередные праздники. Потом снова. Так всегда. Сейчас мы между праздниками. Может, когда я позвоню им еще раз, они все же найдут мою карточку. А может, они уже нашли ее и ждут, когда я им позвоню. Ада пожала плечами: возможно, кто их знает. Только тебе все равно надо поесть. И сиди спокойно, мне надо подкрасить корни. Мне не нравится, что ты такая худая. Зато красное платье сидит идеально. Идеально, идеально. Только вот ты далеко не в идеальной форме. Тебе нужно есть. Э, ты говоришь прямо как мой холодильник. Ада посмотрела на нее широко раскрытыми глазами, на миг позабыв про телевизор: как холодильник? А как говорят холодильники? Помимо того, что они грохочут, и гудят, и иногда останавливаются, как мой? Сара пожала плечами: да пошли они. Сара, с тобой все в порядке? Конечно, а в чем дело? В чем дело? Дело в том, что ты плохо выглядишь. Ты выглядишь усталой и… – Я почти zophtic. Тебе надо увидеть меня в золотых туфлях и красном платье. Сара, с тобой что-то не так. Я рада, что ты влезаешь в свое платье, но я обеспокоена. Глаза у тебя совсем нездоровые, золотко. Давай я приготовлю тебе что-нибудь поесть… суп, например. Я сварила свежий, прошу тебя. Сара покачала головой и отмахнулась. Нет, нет, нет. Не сейчас. Позже. Сара поднялась. Мне надо пойти позвонить. Я чувствую, они нашли мою карточку. Ада выглядела грустной и обеспокоенной: ты говорила это уже сто раз. Я знаю, знаю, но сегодня все по-другому… Я это чувствую… Чувствую…

Гарри и Тайрон провели много долгих часов, бродя по улицам и переулкам, борясь с сильнейшим пронизывающим ветром с дождем и снегом. Если они останавливались хотя бы ненадолго, им было очень трудно заставить себя идти дальше. Их ноги онемели и, казалось, примерзали к земле, и боль поднималась от ступней к коленям. Они старались поворачиваться спинами к ветру, но, как бы они ни вертелись, ветер постоянно дул им в лицо. Они закутывались в свои куртки, но им все равно было настолько холодно, что они уже не могли говорить друг с другом, и просто иногда кивали. Из их глаз и носов текло, на лицах застывал тонкий слой льда. Они посматривали в сторону отсветов костров в заброшенных зданиях, и им хотелось пойти туда и немного погреться, но они прекрасно знали, что стоит им приблизиться, как их тут же обчистят до нитки, так что приходилось терпеть боль и холод, пока наконец им не удалось достать двенадцать доз, после чего они быстро ушли из района. Забежав в общественный туалет у станции подземки, они закрылись в кабинке и начали жечь бумагу, чтобы хоть немного согреться, потом набрали воды из ржавого туалетного бачка, поставились и просто стояли там, прислонившись к стенам, чувствуя, как тепло прихода разламывает лед в их крови и костях, потом, стерев испарину с лиц, улыбнулись друг другу и хлопнули по рукам: офигительный перец, мужик. Да, детка, это что-то. Они вышли из туалета и стали неторопливо спускаться в метро, ощущая тепло и спокойствие.

По улицам пошли слухи, что через пару дней в городе появится хороший героин. Все покивали, сказали ага и разошлись по своим делам, собираясь пережить еще один день. Однако разговоры о том, что Харлан Джефферсон хочет слить перед Рождеством пару килограммов, потому что он хороший христианин и баптист и не хотел бы, чтобы кому-то было плохо в эти дни, не прекращались. И люди действительно поверили в это, потому, что хотели поверить, и потому, что это было очень похоже на Харлана. В воздухе витало легкое напряжение и ожидание. А потом стали говорить о том, что цена будет вдвое выше обычной и продавать будут чуть ли не оптом, и тогда поверили все. Через подземку, автобус и Гудзонские «трубы» пришла молва, что завтра вечером, в десять, на большом пустыре в районе заброшенных зданий будет продаваться кайф, но брать можно будет не меньше чем полвеса, на пятьсот баксов. Да, блин, пять сотен за полвеса – просто чума, но делать-то нечего, а? За просто так тебя никто ставить не собирается. Уличные торчки засуетились, пытаясь найти денег на замут, но пять сотен для многих была непомерная сумма. Ежедневные мутки, мелкие кражи, помощь за деньги другим торчкам, чтобы замутить пару чеков и то было проблемой, но пять сотен??? Бля, да где ж их достать-то? Однако гонки продолжались. Если они не смогут достать денег, чтобы купить свои пять грамм, то, может, получится хотя бы купить несколько доз у тех, кто возьмет на пятьсот, хотя цены на чеки тоже подскочат, это уж как пить дать, братан.