Реквием по соседу

— Почему это нет, — обиделась подруга. — Есть, конечно. Просто почему я своими трудовыми знаниями за так делиться должна? Есть же что-то, что Максим может мне рассказать без ущерба для служебных тайн. А я статеечку напишу, денюшку малую получу… я девушка трудящаяся, мне на хлебушек самой зарабатывать надо.

— Здесь, кажется, все трудящиеся, — неожиданно вступил Денис. — От дяди-миллионера никто наследства не получал. Так что давай рассказывай, что узнала. А ты, — он повернулся к Максиму, — не торгуйся. Послушаешь ее, потом сам чем поделишься. Не все же у вас под грифом «секретно».

— Ладно, — неохотно согласился Максим. — Но с одним условием: никаких статей без моего специального разрешения. Иначе газету закрою, а тебя под статью подведу. Я сумею, не сомневайся.

— Договорились, — легкомысленно тряхнула светлыми кудряшками Леся. — Значит так. Сегодня мне почти повезло. Есть там один очкарик, из постоянных клиентов. У него, как я поняла, там льгота на наркоту, а сегодня обидели, в долг не дали.

— Подожди, Леся, давай поподробнее, — перебил Максим. — Где «там»?

— Так я же говорила, в клубе «Маугли»… А, это я не тебе, это я Полинке рассказывала…

— Хорошо, а что за очкарик, как его зовут?

— Ну, ты спросил! Понятия не имею, я с ним вообще не разговаривала. Просто случайно рядом оказалась… ну, не совсем случайно, я там долго по залу бродила, прислушивалась-приглядывалась. А этот, знаете, такой, из категории «он немолод и вечно пьян». А тут еще обидели мужика, вот он и присел в уголке, с графинчиком. Начал душу изливать…

— Кому? — Максим явно напрягся.

— Графинчику с водочкой, кому ж еще. А я за соседним столиком пристроилась. Жаль, что он тихо бормотал, я не все сумела расслышать. Но! — Она снова взмахнула вилкой, указывая на Дениса. — Твой брат явно копал в нужном направлении! И явно накопал достаточно…

В этот момент даже до непробиваемой Леси Беды дошло, что она разговаривает не с посторонним, случайно вовлеченным в эту историю человеком, а с родным братом покойного, и она слегка смутилась.

— Ну, в общем, жаловался этот бедолага довольно невнятно, и слышно мне было не очень хорошо, так, отдельные слова долетали…

— Леся, ты что, цену себе набиваешь? — нетерпеливо рыкнул Макс. — Говори уже, что ты от этого очкарика услышала?

— Он плакался, что очень боится, — на удивление послушно, не пытаясь снова продемонстрировать свою независимость, откликнулась Леся. — Что он общался с Андреем, позволил себе расслабиться слегка и имел глупость сболтнуть что-то такое, что никому и никогда, ни при каких условиях говорить не следовало. И вот теперь, когда ему срочно необходима доза, чтобы встряхнуться и привести мысли в порядок, его так жестоко лишили возможности…

— Я понял, — перебил Макс. — Имена какие-то он называл?

— Нет, он не настолько напился. Он даже Андрея не назвал, только пил все время за упокой души новопреставленного раба Божьего.

— Блин, надо же, какой приверженец православия, — недовольно проворчал Денис.

— Человек, между прочим, твоего брата поминал, — вступилась за очкарика Леська. — На самом деле я не поняла, он действительно сболтнул Андрею что-то важное, что могло помочь ему выйти на главаря всей этой наркомафии, или просто сам не помнил, что наговорил, и испугался так, на всякий случай. Или это вообще не столько он, сколько водка разговаривала.

— Понятно. — Максим откинулся на спинку стула и отодвинул пустую тарелку. — Опиши-ка мне этого разговорчивого алкоголика.

— Ну-у… — Леська подняла голову и уставилась в потолок: — Значит так. Мужчинка третий сорт. Похож на сильно облезлого печального Винни-Пуха, только без его обаяния…

Я скептически хмыкнула, Денис коротко хохотнул, а Максим замахал руками:

— Прости, Леся! Я забыл, что имею дело с творческим человеком, а у вас, известное дело, свой взгляд на мир. Но если я попробую объявить в розыск печального необаятельного Винни-Пуха… давай лучше я буду вопросы задавать, а ты на них отвечай.

Леська с готовностью закивала, а я задумалась: с чего вдруг моя милая подруженька взялась ваньку валять? Облезлый Винни-Пух — это вовсе не литературный, как ребята подумали, изыск, а определение конкретного, хорошо мне известного человека.

Макс тем временем достал блокнот и сделал короткую запись, пробормотав:

— Пол мужской, тип внешности… — и повторил, уже обращаясь к Леське: — Тип внешности? Европейский?

— Лицо славянской национальности, — без тени сомнения подтвердила она.

— Возраст?

— Вот тут точно не скажу, — с явным сожалением призналась Леська. — Трудно было определить, он сильно горбился и не особо ко мне поворачивался. Но старше пятидесяти, это точно.

— Странно. Обычно наркоманы до такого возраста не доживают. Рост?

— Мелкий. Сидит на стуле, а ножки еле-еле до пола достают.

— Телосложение?

— Кругленький такой. Скорее просто полный, чем жирный, но такой… рыхлый.

— Угу. — Максим сделал очередную пометку в блокноте. — Волосы? Цвет, длина?

— Да какие там волосы! На половине головы чистая плешь, на второй половине три волосинки в два ряда. Но аккуратненько так подстрижены.

— Странно, — повторил Максим.