Реквием по тонтон-макутам

«Линкольн» проехал мимо французского посольства, обогнул Национальный Дворец и выехал на улицу Кафуа по направлению к отелю «Олофсон». Несмотря на кондиционер, Жюльен Лало был весь в поту: они ехали к тайному командному пункту Амур Мирбале. В Порт-о-Пренсе поговаривали, что ее сад был настоящим маленьким частным кладбищем.

* * *

– Пей, – приказала Амур Мирбале своим красивым певучим голосом.

Если бы не присутствие трех тонтон-макутов с пистолетами за поясом, можно было подумать, что находишься на светской вечеринке. Амур Мирбале и Жюльен Лало сидели в глубоких ивовых креслах стиля «Помаре» вокруг низкого стола под верандой. Это был один из самых красивых домов в Порт-о-Пренсе: деревянный, выкрашенный белой краской по старинной моде; здесь было полно картин и безделушек. Его владельцы жили в Нью-Йорке, и дом служил холостяцким пристанищем, а также штаб-квартирой Амур Мирбале.

Жюльен Лало протянул руку, затем остановился:

– Слишком много... Это опасно.

Амур слегка склонила голову, как ящерица.

– Ты ведь знаешь: есть гораздо более опасные вещи...

Сразу же один из макутов достал из-за пояса старый пистолет и приставил ствол к затылку Жюльена Лало.

Старик осушил стакан одним махом. «Буа-кошон» показался ему более терпким, чем обычно. Он не осмеливался подумать, какую реакцию вызовет напиток в его дряхлом организме. Едва он поставил стакан, как один из макутов вновь наполнил его. Бутылка была наполовину пуста. Руки Жюльена Лало тряслись. Амур медленно убивала его.

– Где Габриель Жакмель? – спросила метиска.

Жюльен Лало сжал руки. Допрос длился уже полчаса. А она медленно убивала его.

Из-за того негодяя, который видел, как он передал «буа-кошон» американцу.

– Клянусь тебе, что ничего не знаю, – умоляюще произнес он. – Я даже не знал, что этот американец хочет его увидеть.

– Ты лжешь, – мирно возразила Амур Мирбале, – а это нехорошо. Выпей, это освежит тебе память...

Жюльен Лало разом потерял свое достоинство. Его врач говорил ему, что, если он будет злоупотреблять «буа-кошоном», его сосуды не выдержат. Оторвавшись от кресла, он рухнул на колени перед метиской.

– Клянусь, что я не предавал. Амур, ты же знаешь, как я любил Президента. Не заставляй меня больше пить...

Макуты расхохотались.

– Ты можешь и не пить, – сказала Амур мелодичным голосом. – Аликс готов убить тебя.

Жюльен Лало снова ощутил ствол пистолета у своего затылка. В то же время запах молодой женщины, чьи ноги почти касались его лица, пьянил его.

Амур Мирбале была демоном.

– Ты слишком стар, чтобы сделать ребенка, Жюльен, – сказала она нежно. – После того, что ты сделал, с тебя следовало содрать кожу кусочек за кусочком. Значит, пей...

– Но я ничего не знаю, – простонал Жюльен Лало, – абсолютно ничего. Если хочешь, я убью этого американца...

Глаза метиски вспыхнули.

– Не лезь не в свои дела. Это касается только меня. Пей. Или скажи мне, где Жакмель.

Она впервые повысила голос. Но вилла была окружена просторным садом. И никто в Порт-о-Пренсе не будет требовать отчета от Амур Мирбале.

Хныкая, Жюльен Лало выпил «буа-кошон» до последней капли. У него сразу же вырвали стакан, чтобы вновь наполнить его... В крайнем возбуждении он встал.

– Оставь меня, я больше не могу, – пробормотал он.

– Чем быстрее ты выпьешь, тем быстрее освободишься, – наставительно сказала Амур Мирбале. – Раз ты не хочешь мне сказать, где прячется Габриель Жакмель...

Аликс глумливо протягивал новый стакан. Маленькими глотками Жюльен Лало выпил «буа-кошон». От рома у него заболела голова, болело и все тело, а главное, страсть раздирала ему поясницу.

Внезапно желание победило его. Лихорадочно расстегнув одежду, с тиком на лице, не глядя на Амур Мирбале, он быстро удовлетворил себя. Молодая метиска отвернулась, чтобы не смотреть на это безобразие, а Аликс грубо расхохотался.

Жюльену Лало стало стыдно, и он расплакался. На черной морщинистой коже не было видно слез, больше чем когда-либо он походил на старую игуану.

– Жюльен, ты богатый и влиятельный человек, и тебе должно быть стыдно, – строго сказала Амур Мирбале.

Но Жюльену Лало было на все наплевать. А Аликс опять протягивал ему «буа-кошон». Только из злости, так как Амур уже давно поняла, что он ничего не знает. Иначе он давно бы уже все рассказал.

– Тебя не интересует, кто тебя выдал? – мягко спросила Амур Мирбале.

В настоящий момент Жюльену было наплевать на это, и он промолчал, но метиска настаивала.

– Раньше ты был более дипломатичным, Жюльен. Ты стареешь. Кстати, когда ты родился?

Жюльен Лало замер. Он скрывал свой возраст, утверждая, что ему семьдесят шесть лет. В конце концов, он задал вопрос, скорее чтобы Амур Мирбале отвязалась, чем от любопытства.

– Кто же?

– Одна девушка, которую ты хорошо знаешь... Симона Энш.

– Симона Энш?