Реквием по Высоцкому

«Что ж там ангелы поют

Такими злыми голосами?»

Ангел пел, но как голос был зол!
Я тоннелем в тот свет продирался.
Прекрати ты, прохвост, я еще не ушел,
Что-то слишком уж ты расстарался!

Я пока что живой, все допью, докурю

Я еще долюблю, я еще не сломался!
На Каретном Большом еще пошухерю,
Я ведь бывший дворовый, и я не зазнался!

…Я уже раскумарился в лучших мирах!

Так за что я страдал, как Фома, ля, неверный?
Зазнобило, как вспомнил, во пух и во прах
Все трепали мои обнаженные нервы!..

Что же, ангел, прости, может, ты бы не пел,

У тебя был приказ, подчиненный ты тоже…
Я любил свою жизнь, умирать не хотел.
Не Лаэрт ли убил меня, Господи-Боже?..

ВВ — по-прежнему любимому

Ты снишься мне, уставший и больной,
Ты снишься мне в хмельном дурмане.
Я от тебя — за призрачной стеной,
Спешишь ко мне
В огне своих желаний.

Ты снишься мне и летом, и зимой,

В день ангела и в день кончины.
То говоришь, то будто бы немой…
И мы с тобой давно неразлучимы.

Зачем во сне слиянье душ и губ?

Идем с тобою,
За руки держась,
Под звук архангеловых труб
Стоим мы, в поцелуй соединясь.

Зачем тревожишь в сонной тишине гитары звуком,

нежным и печальным?
Зачем, зачем являешься ко мне
Любовником неистовым и тайным?

15.12.2005 г.

Мои похороны

«Умудренный кровосос стал у изголовья и вдохновенно произнес речь про полнокровье.

И почетный караул для приличия всплакнул…»

Я устала биться о глухие стены равнодушья ближних,
дальних неприятье.
Ну, допустим, — баста! —
вскрыла себе вены и расторгла с жизнью слабые объятья.

Ну, допустим, ахнут —

набегут проститься,
кто-то с перепоя и слезу прольет.
Капнет она водкой на мои ресницы,
обожжет, как пламя —
дух мой оживет.

Торопясь, покинет каменное тело,

воспарит над всеми —
легок и незрим.
И ему отныне нет до тела дела,
он, как посторонний,
повисит над ним.

И увидит сверху он не лица — рыла,

и услышит фразы, едкие, как дым…
О, мой Бог, зачем я вены себе вскрыла?
знала ведь, и мертвой неугодна им.

Всех усопших прежде, хорошо иль молча,

провожали люди в их последний путь.
А теперь вот лица,
будто рыла, корчат…
Так что дух мой хватит оторопь и жуть.

Свято место не будет пустым