Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

Поговорили о деревьях и травах, о намечающейся командировке на Ближний Восток, о выделении садовых участков, о последнем походе в «Бычок» – это наш любимый ресторан в Балашихе – и ещё о многом-многом другом. За разговорами неумолимо приближалось время «Ч».

* * *

Наступила ночь. Подгруппы выдвинулись на исходные рубежи. В три часа ночи, когда до начала штурма оставалось двадцать минут, нас неожиданно сразили случайно открывшиеся обстоятельства!

Объект противника существовал уже несколько недель. Командир – Миша Журавлёв, был человек опытный и, кроме того, служил в одном подразделении вместе с нами. Он бывал с боевыми отделами и на учениях, и в реальных операциях. По характеру и знаниям Миша был такой же, как и мы, только за одним исключением: командир ОУЦа приказал ему, как профессиональному военному, заниматься солдатами. Это бойцы, которые тоже уже прошли серьёзную боевую подготовку и готовились к командировкам в Афганистан, как подразделения, обеспечивающие работу боевых отделов. Они были высокопрофессиональными военными. Да и сам Миша Журавлёв, имеющий хороший боевой опыт, прошедший Афган, придумал для нас оригинальную ловушку и усиленно нас в неё загонял… По его расчётам, всё было просто. Штабные машины, палатка для личного состава ночью оставались пустыми. Весь личный состав, в том числе и секретоноситель, и офицеры перемещались в заранее подготовленные окопы, хорошо замаскированные и достаточно уютные, чтобы провести там ночь. С наступлением темноты караул ходил по территории и делал вид, что смену часовых разводит по местам дневной дислокации. Предполагалось, что если нападение будет ночью, то удар произойдёт по пустым палаткам и машинам, а уж группа спецназа окажется в окружении и будет уничтожена.

В Афгане с Журавлёвым произошёл очень неординарный, особый случай. Во время боевого столкновения с одной из банд духов он получил прямое пулевое попадание в голову… Пуля, поранив кожу, отскочила от черепа! Все были в шоке от произошедшего. Самого Мишу посчитали заговорённым и необычайным везунчиком. Но после этого к нему прикрепилось прозвище «Железная Голова». К его умственным кондициям это никак не относилось, он имел не только острый ум и правильно мыслил, но и обладал хорошей памятью и широкими знаниями в военном деле, а вот удивительная крепость его черепа теперь уже всегда вызывала шутки и незлобивые подтрунивания. И вот именно Миша «Железная Голова» приготовил нам сюрприз.

Наши разведчики, которые провели рядом с лагерем целый день, ничего не заметили за всё это время. Ловушка почти сработала, если бы Юра не решил подобраться в темноте поближе к палаткам и почти случайно не наткнулся на окоп, полный людей. Уйдя незамеченным от окопа, он по экстренной связи сообщил об увиденном…

Теперь ступор был у меня. Подгруппы были на рубеже атаки и нацелены на «негодные» объекты. За пятнадцать минут я и радист группы, который единственный в это время находился со мной, «пропахали» на пузе полполя, успев переориентировать старших подгрупп. И ещё через пять минут в точно назначенное время взрывпакеты полетели не в палатки, как ждали обороняющиеся, а в окопы с личным составом. Сигналом для штурма стало уничтожение караула, бредущего на очередную смену в самом центре лагеря. Эффект от внезапности и слаженности взрыва одновременно двадцати взрывпакетов по всему лагерю вызвали хаос и растерянность на следующие десять минут: «Откуда? Почему здесь?»

В реальной ситуации такая атака уничтожила бы практически весь личный состав базы.

Халбаич и Серёга Шатилкин тащили немного оглушённого и, как оказалось, очень «сонного» секретоносителя…

Все остальные взрывали штабные машины и устремлялись в разные стороны.

Но к месту сбора все подошли практически одновременно. Схватив рюкзаки, что напоминало передачу эстафетной палочки на стометровке, то есть никакой задержки, мы уже стремительно углублялись в гущу нашего спасителя – родного и уютного леса.

И опять – ноги, ноги. Любимое и самое главное упражнение спецназовца – бег.

Часть третья. Колодец

Исповедь советского офицера

Посвящается Борису Сынкову и всем советским офицерам, прошедшим дорогами афганской войны и сохранившим свои Честь, Достоинство и Великую Душу…

Засада

Нет в мире виноватых. Кто счастлив, тот прав!

Всю дорогу мы с Юрой Инчаковым обсуждали эту мысль. Мы не то чтобы были не согласны друг с другом, даже наоборот, согласны, но… спорили. Путь наш, который мы выбрали, был длинным, и времени поговорить, казалось бы, было предостаточно. Я сидел за рулём армейского уазика, а Юра, мой старинный и боевой товарищ, находился рядом на командирском сиденье.

– Счастье не зависит от других, ты и только ты сам или счастлив, или нет, – доказывал я, – это твоё состояние.