Реквием «Вымпелу». Вежливые люди

– Да! И наша армия в большинстве своём – профессиональная и воюет по идеологическим соображениям… Вы согласитесь, что зарплата и командировочные – дело третье, если не десятое… Правда, и их война за веру, Аллаха и свою землю… Мотивация также бескорыстная. Только время службы разное, и опыт разный…

– Если бы в нашей армии были бы такие же солдаты, как при обороне Москвы в 1941–1942 годах, то есть – опытные, взрослые и понимающие, почему они здесь… – сказал я, – Может, тогда бы ситуация очень быстро изменилась?

Но мои друзья молчали и смотрели на меня, поэтому, не дождавшись реакции, я сам же ответил на свой вопрос:

– Хотя за чужую землю сложно воевать так же, как за свою…

– Вот это правильно, – сказал Боря, – но здесь, в Афганистане, проблема ещё и другая: с ними, я имею в виду местных жителей, надо не воевать, а разговаривать! Получается так, что мы – такие умные и знаем, что им надо, а они, оказывается, нет… Я не пойму истинных причин их сопротивления… Мы их, вроде бы, зовём из феодализма в светлое будущее, а они, дураки, не хотят! Я не могу вместить в свою голову, почему? А вывод, который мы сами же делаем, я считаю глупым. Ведь мы как говорим: «Ну, ничего, мы их заставим!» А надо бы говорить: «Мы их научим…» Мы их и учили… Учили стрелять, взрывать, убивать, делать засады и так далее…

– Не скажи, наши партийные и экономические советники их учили и идеологии, и экономике, и… – заговорил Юра.

– Пить их учили…

– Ну, это беда понятная, надо сказать, здесь нам равных нет, – вставил я тоже своё слово.

А Боря продолжал:

– Не тому мы их учили. А афганцы слушали нас, конечно, учились и приобретали опыт, но продолжали жить своей жизнью, своим укладом и своим умом. Это часто доходило до абсурда. Когда наиболее ретивые из нас не могли на занятиях добиться результата и лезли вон из кожи, афганские юноши, делая вид, что подобострастно подчиняются, улыбались и говорили: «Советник! Вы такой опытный и сильный и так хорошо это делаете, покажите ещё! А потом, как бы насмехаясь, – и ещё, и ещё…» А мы показывали и не всегда понимали: где та грань, за которой они уже «умнее» нас?

Я действительно представил наши занятия и вспомнил, что афганцы всегда нам уступали первенство в любых делах. Боря как-то раз после очередного занятия обратился к нам:

– Да вы что, не видите?.. Они же смеются над нами! Они как бы говорят: хотите стрелять – стреляйте, хотите бегать – бегайте, хотите воевать – воюйте. А нас оставьте в покое. Так считает основная масса солдат и офицеров оперативно-боевых батальонов. А оперативные батальоны – это лучшее из того, что есть в Афганских вооружённых силах…

Тогда наш разговор так ничем и не закончился. Но мы поняли одно, что афганцев мы – пока – не знаем и не понимаем! Сидя наверху, на броне бронетранспортёра, заглядывать в глаза человеку, пытаясь говорить с ним по душам, – невозможно…

Анатолий Петрович

В момент, когда до завершающей фазы операции оставалось два дня, мы с Инчаковым уехали в Ташкурган. Там, в крепости, находились основные силы нашего отдела и шла плановая боевая работа. Наши офицеры проводили занятия с пограничниками, а также участвовали в выездах на блокпосты и в заслоны. Первый раз, около месяца назад, мы целую неделю провели километрах в 70 от «цивилизации», в каком-то заслоне на реке Пяндж. Это прямо на границе с СССР. Более угрюмого и скучного места, можно сказать, до этого я не видел… От такой явной бесполезности нашего времяпрепровождения возникало только уныние и отчаяние. Мы, зарывшись в землю и окружив себя бронетранспортёрами, неделю подряд спали, ели, пили и смотрели на пустынные горы… Мне даже показалось, что командование нас специально послало в эту точку, где уже никто давно не жил. Как будто бы «с глаз долой, из сердца вон!» А к концу недели уверенность в этом, по крайней мере у нас с Юрой, была уже полной. Наверное, начальник мотоманевренной группы, к которой мы были как-то приписаны, сказал на ушко майору пограничнику, который нас тогда повёз на эту о-очень важную «операцию»: «Завези их подальше, чтобы ни их никто, ни они никого не видели!» Формально, конечно, нам даже отдали боевой приказ… И даже пояснили: «Таких точек, где идёт рутинная работа мотоманевренных групп, много. Может быть, десятки и сотни. Здесь проходят бандитские караванные тропы…» Поэтому нам было предписано быть бдительными и внимательными. Мы даже понимали смысл приказа пограничников о том, что территория нами как будто бы везде контролируется… Но нам стал понятен ещё и замысел пограничного командования, к которому мы были приписаны: никто из приехавших москвичей не должен пострадать! Отвечать за нас ни коменданту, ни другому начальству не хотелось! Я так думаю: он бы нас здесь до конца командировки так и продержал…