Реквием Земли (ЛП)

Эйслин окинула взглядом Тревиса и протянула ему чай. У него были грязные светлые дреды, которые достигали лопаток. Ростом мужчина был выше двух метров, но оставался худым и изможденным настолько, что на его широких плечах выпирали ключицы, обтянутые кожей. В ремне он проделал дополнительные дырки, чтобы тот поддерживал мешковатые джинсы. Разбитые кожаные сапоги, разорванные вдоль одной стороны, и столь же изношенная кожаная куртка поверх потрепанной зеленой хлопковой рубашки придавали Тревесу вид нищего, собственно говоря, Эйслин и сама выглядела не лучше. Теперь ни у кого не было новой одежды. Эйслин латала свое тряпье до тех пор, пока ткань не начинала рассыпаться. Затем она воровала одежду у мертвых или копалась в оставленных ими вещах, ища хоть что-то полезное.

— Спасибо. — Тревис взял чай и замялся, в нерешительности переступая с ноги на ногу. — У тебя есть книги. — По голосу Тревиса было очевидно, что того сжигало любопытство. — Но как тебе у…?

— Считай, что ты ничего не видел, — яростно прервала Эйслин, остро осознавая причину, по которой не приглашала никого в свой дом ранее. Они могли увидеть вещи, не предназначены для чужих глаз — к примеру, книги, запрещенные лемарианскими указами.

— Ладно, — согласился Тревис. — Я ничего не видел. — Мужчина замолчал. — Не волнуйся. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— Ты восстановил свое тело? — Эйслин поморщилась. «Ого, это прозвучало не очень-то дружелюбно. И явно выдало мое желание сменить тему». — Хм, прости. Я не привыкла развлекать кого-то.

Мужчина опустил взгляд.

— Ага, я тоже. Не привык ходить к кому-то в гости.

— Как ты нашел меня? — выпалила Эйслин. Это тоже прозвучало не очень вежливо, но ей действительно было любопытно.

— Мэтае и Рэгнол, ну, ты, наверное, помнишь, мой лемарианский наставник, приказали мне отдать это тебе еще вчера. — Тревис полез во внутренний карман куртки и достал дощечку из алебастра. Она была размером с кость домино и содержала зашифрованное сообщение. — Я пытался вовремя попасть на нашу запланированную встречу, но куда бы ни повернул, всегда что-то шло не так, — он замолчал на долгое время, чтобы перевести дыхание. — Не буду утомлять тебя подробностями, но добрался я до оговоренного места, когда уже совсем стемнело. Хоть тебя там и не было, но я ощутил твое присутствие. Остались следы энергии. — Тревис стиснул зубы. — Я также почувствовал бэльта. Потому предположил худшее и призвал старейшин…

— Что? — недоверчиво прервала Эйслин. — Мы же никогда не должны…

— Знаю, — встревожено выдохнул Тревис. — Но я был в отчаянии. Они сказали мне не заморачиваться об отчетности и о том, что я не смог доставить тебе сообщение. Во всяком случае, они даже не отчитали меня за неподчинение. Мэтае подсказала, где тебя найти. И еще выдала целую кучу других подробностей о том, что она хотела сообщить тебе лично, но не могла от чего-то оторваться.

Эйслин допила чай одним глотком. Он был горячим, поэтому обжег язык, но это, по крайней мере, немного остудило похоть, сжигающую ее подобно кислоте с тех пор, как Перрикас околдовал ее своими прекрасными глазами. Может, эта жажда все-таки отступит. На самом деле, Эйслин даже подумывала о сексе с Тревисом — конечно же, после того, как тот полностью исцелится. Тепло распространилось вверх по ее шее. И Эйслин поняла, что покраснела.

— Что? — Тревис пристально посмотрел на нее.

Виверра свернулась клубочком у его ног, но тоже перевела на нее подозрительный и настороженный взгляд.

— Ничего. — Эйслин отставила кружку и потянулась к дощечке. — Давай выясним, что там такого важного.

Молча кивнув, Тревис вручил ей доску и уселся на одной из нескольких больших подушек, разбросанных вокруг восточного ковра. Виверра сразу же к нему присоединилась.

— Не возражаешь? — указал он на выцветшее одеяло навахо, сложенное в углу комнаты.

— Помоги себе сам.

— Спасибо. — Тревис развернул покрывало и накинул себе на плечи. — Исцеление забирает много энергии. И теперь мне холодно.

Рассеяно окинув его взглядом, Эйслин сжала между ладонями алебастровую дощечку. Та сразу же нагрелась и начала светиться. Эйслин открыла свой разум, понимая, что дощечка передаст сообщение только ей. Такие таблички работали именно по этой схеме. Старейшины отправляли информацию лишь для одного получателя. Если бы кто-то попытался воздействовать на их магию, то сразу же познакомился со смертью. Разум Эйслин заполнил голос Мэтае.