Release my soul (СИ)

Закончившая отглаживать последний кусок ткани, с таким трудом приобретенной в столице – проклятый торгаш не желал сбавлять ценник, – Илисса отставила тяжелый прибор от себя, позволяя ему спокойно остыть, и стянула со столешницы яркий лоскут, рассматривая его и раздумывая над размещением выкройки. Она все еще не соглашалась с той идеей, что затребовала заказчица, будучи твердо уверенной – стоит убрать тонкую полосу внизу, и фигура дамы лишь выиграет. Однако мнение со стороны клиентки было иным: ей хотелось какую-то невнятную длину, изрядно обрезающую ее ноги. Сколько бы Илисса ни объясняла, барышня стояла на своем. Действуй супруга Владыки лишь на одном желании заработать, она бы, безусловно, не стала спорить и попросту приняла желание заказчицы. Но движущей силой являлось намерение максимально сделать образ идеальным. И потому смириться, понимая, сколь неразумно изначально был набросан эскиз, не удавалось.

Потирая переносицу и усаживаясь на стул, чтобы еще несколько часов провести в работе, уснув лишь под утро, Илисса придвинула к себе чертежи. Плывущее зрение, к которому она уже почти привыкла за эти годы, вынуждало часто-часто моргать и щуриться. Так удавалось сфокусироваться на линиях и цифрах, написанных от руки неровным почерком, не желающим улучшаться. Рисующий по разложенной на столешнице ткани мел выводил чуть скашивающуюся вбок линию, отчего женщина бормотала себе под нос ругательства, поминая Агнуса и всех его братцев. Рука чуть дрожала, что и сказывалось на результате. Но разум упрямо сосредотачивался на работе, не желая сдаваться усталости. И потому, когда хлопнула входная дверь, Илисса уже полностью абстрагировалась от внешних звуков, погрузившись в вычерчивание перпендикуляров и кривых.

Высокий черноволосый мужчина в темном плаще, с которого на пол сбегали капли дождя, заставшего человека посреди улицы, оперся о проем арки, разделяющей маленькую спальню и чуть более просторную гостиную, и слабо улыбнулся, изучая сгорбленную женскую фигурку, закутанную в пушистую шаль. На фоне простого платья, затянутого в талии широким поясом, черные обсидианы ожерелья смотрелись странно, резко контрастируя и с одеждой, и даже с обстановкой. Если украшение продать, можно было бы приобрести достаточно большой дом, хорошо меблированный и даже имеющий несколько энергетических кристаллов освещения, что доступно лишь зажиточным гражданам. Но оно не снималось, и расстаться со столь ценным напоминанием о прошлой жизни женщина была не готова.

- Опять не щадишь себя? – короткая прядь шевельнулась от чужого дыхания, коснувшегося шеи. Теплые руки легли на плечи, подбородок уперся в плечо. Вздрогнув, Илисса прикрыла глаза, откладывая в сторону мел и дотрагиваясь ладонью до мужских пальцев. Даже эти простые жесты возвращали ей уверенность и покой, которых иногда так не хватало. В поиске которых она кидалась с головой в работу, чтобы не умирать в одиночестве и глупых мыслях. Чем меньше у нее находилось свободного времени, тем легче оказывалось жить. И тем быстрее стирались из подсознания картинки прошлого, медленно заменяясь на дымку настоящего.

- Специально пришел проверить? – позволяя уголкам губ дернуться в слабой улыбке, поинтересовалась женщина. Гость вздохнул, ничего не говоря. Эта минута тишины была чем-то жизненно важным, словно единственным спасением посреди гложущей пустоты. Неис как-то незаметно для Илиссы стал той тонкой соломинкой, что могла вытянуть из трясины. И хотя полностью разделить с мужчиной его чувства не удалось бы никогда, он как-то легко согласился даже на текущее положение, где супруга Владыки скорее позволяла себя любить, нежели любила сама. Привязалась, благодарила за поддержку, нуждалась, но не любила. И была не в силах это как-либо изменить.

Хотя иногда так хотелось отсечь все прошлые связи и эмоции, подарить кому-то тепло и заботу, прожить остаток жизни так, как все люди. И думать, что все сотворенное – лишь страшный сон. Мрачная легенда на страницах книги, что забудется, стоит лишь наступить новому утру. Еще раз попытаться растоптать старые картинки, как опавшие листья, превратить в однообразное месиво и выбросить.

Плеч коснулся холодный воздух, когда мужские руки соскользнули с них, и Илисса непроизвольно открыла глаза, оборачиваясь, чтобы увидеть, как Неис пересекает комнату, направляясь в не освещенную прихожую. И с губ само собой сорвалось какое-то жалкое «не уходи», впервые адресованное ему.

Гость вздрогнул, замирая. Шорохом и скрипом подгнившей половицы отозвались мягкие шаги женщины, гулким ударом сердца – обвившиеся вокруг его торса худые руки с перепачканными мелом пальцами, что оставляли следы на его темной рубашке. И внутренней мольбой не испытывать его на прочность. Меняя положение своего тела так, чтобы иметь возможность посмотреть в глаза хозяйке дома, мужчина дотронулся ладонью до хранящей на себе такой же меловой отпечаток щеки.

- Поцелуй меня.