Release my soul (СИ)

Ощущая, как плавится под пальцами гладкая поверхность, сначала недоверчиво «кусая» руку, но затем отступая, некромант миллиметр за миллиметром продвигался вглубь. Обнимающая кисть субстанция была вязкой и обжигающей, хотя поверхность кристалла могла соперничать по температуре со льдом. Стороннему обывателю показалось бы странным, что при таком раскладе заключенное внутрь тело еще не обратилось в прах или как минимум не обзавелось тысячей ожогов. Будь оно не мертво еще, оно бы сгорело заживо. По крайней мере, должно было. И, тем не менее, оно сохраняло все тот же вид, что имело в момент своей «консервации».

Возможно, легенды не врали о воздействии защитной магии на тех, кто пытался вот так же добраться до «Темного Властелина». Надо ж было так назвать! Кого-то и впрямь переносило в самую страшную для него реальность – с подсознанием эти чары играться умели. А кого-то, как и Дэя, захлестывали старые воспоминания. И если бы они уже не были прояснены и старательно рассортированы, они бы совершенно точно сделали за несколько часов то, что творит со своими заключенными Цитадель за несколько месяцев или лет. В зависимости от выдержки узника.

До момента, когда он сможет обнять любимую женщину, оставалось не так много времени.

До момента, когда рассмеется в лицо Агнусу – чуть больше.

В любом случае, стоило подождать и провести последние дни в соответствии с расписанным не так давно планом. Пока что все идеально следовало оному, включая подернувшееся рябью зеркало, находящееся в спальне. Идеальный телепорт, пользоваться которым научились немногие. С прекрасной защитой, обычно настроенный на гостей заранее, не предупреждающий, а уничтожающий нежданного визитера. В своих способах избавления от тех, с кем бы не желал контактировать, Дэй был радикален. Любой, перешедший мужчине дорогу, терял право на существование. Так, что никто бы не смел призвать его к ответу. И так, что никто бы не рискнул попытаться отомстить. Их потуги все равно смотрелись бы жалко. Мировому Злу положено быть живучим и всесильным. Хотя бы на фоне более слабых существ.

А еще Мировому Злу положено играть свою роль до конца.

- Надо же, я слегка переоценил тебя, предположив, что ты выберешься еще в первую ночь, - с привычной ухмылкой обернулся некромант, скользя оценивающим взглядом по женской фигурке в изорванном платье и с кандалами на запястьях, - Ну, здравствуй, мой эротический кошмар.

Глухой рык стал единственным ответом, не требовавшим разъяснений.

========== — XXIII — ==========

После ослепляющей белизны телепортации, и даже после неяркого солнечного света сада, темнота, в которой оказалась Кейра, воспринялась слишком непроглядной. Потребовалось время, чтобы получившие целый набор контрастных впечатлений глаза начали делить абсолютную черноту на градации серого и выхватывать какие-то детали интерьера.

Зато хозяину поместья, в которое столь бесцеремонно, хоть и ожидаемо, вторглись, ждать не было необходимости. Оценить порванное платье, рубцы на серой коже и запекшиеся следы крови по всему телу, с явной концентрацией в области кистей (как предсказуемо!) он смог за несколько биений сердца. Запланированный сценарий не имел ни единого прокола, плавно переходя от одного действия к другому. Правда, пока что не было ясно, удалось ли достигнуть поставленной цели. Но в том, что все события идут друг за другом, как и предполагалось, не возникало сомнений.

Значит, действительно их игра зашла так далеко.

Чуть пошатнувшись, женщина сделала неуверенный шаг вперед, прислушиваясь к себе. Рассудок постепенно прояснялся, но вместе с ним накатывала и слабость. Ей еще не приходилось становиться инициатором столь массовых и изощренных убийств. Скольких она отправила за Грань? Тридцать? Пятьдесят? Сотню? Кажется, она сбилась со счета еще на выходе из камеры того выродка, что посмел тронуть ее сестру. Все, кто попадался на пути, уничтожались почти не глядя, сплевывая внутренности на пол и исходя кровавой пеной. Даже один-единственный выживший мог бы помешать ее свободе. Поэтому Цитадель надлежало оставить пустой.

И с каждым новым искореженным трупом разум затуманивался все сильнее, а множественные жизни, что она успела прожить в этой вечной пытке, давали о себе знать, разделяя душу на тысячи частей, смешивая в голове образы и голоса. И уже не было возможности сказать, кто она на самом деле. И зачем она вообще существует. Голову стягивали незримые обручи, а запах смерти, заполнивший каждый миллиметр ее кожи, вместе со вкусом крови на языке, вызывал хриплый кашель. И только губы что-то безостановочно шептали.

Прося у кого-то прощения. Моля кого-то вернуться. Кляня кого-то за боль.

И запинаясь об чье-то родное, но все еще незнакомое имя.